Читать книгу - "Иллюстрированная история суеверий и волшебства - Альфред Леман"

Такое ослабление способности восприятия и памяти влечет за собою, конечно, заметные психические изменения. Число представлений, находящихся в данную минуту в распоряжении индивидуума, очень ограничивается; истерически переходит в состояние как бы детства, при котором объем сознания значительно уменьшается; вследствие этого усиливается восприимчивость к внушению, что, как известно, сопровождает уменьшение числа представлений, могущих сосредоточить на себе внимание. Все исследователи согласны, что в характере истеричных всегда есть нечто детское и что они очень восприимчивы. Французский психолог Пьер Жанэ, который больше, чем кто-либо другой, занимался психической стороной истерии в своем известном труде «L’automatisme psychologique» (Париж, 1889), приводит множество веских примеров такого душевного состояния истеричных. Правда, что он имеет в виду по преимуществу истероэпилептиков, но это не имеет значения, потому что, по изложению французских исследователей, явления у эпилептиков только резче выражены, не различаясь по существу от явлений у обыкновенных истеричных.

Детские черты характера истеричных выступают главным образом в виде силы и неудержимости аффектов. Происшествие, производящее на нормального человека очень слабое впечатление, вызывает у них значительное душевное волнение.

Так, Жанэ сообщает об одной из своих больных — Люси, очень часто служившей ему для опытов, что она забивалась в угол и заливалась горькими слезами, если ей рассказывали какую-нибудь глупую историю о собаке, которую переехали на улице, или о жене, побитой мужем. Другая истеричка, Леони, обнаруживает самый дикий восторг, увидев Жанэ после промежутка в несколько дней; она прыгает, скачет, испускает дикие звуки, вообще приходит в состояние, близкое к истерическим припадкам, которые и действительно происходят, если аффект еще немного усилится. Третья пациентка Жанэ — Роза имела истерический припадок, длившийся 48 часов по поводу того, что ожидаемая ею особа не явилась в определенный час.

Восприимчивость к внушению обнаруживается у истеричных очень резко: случайное слово, обратившее на себя их внимание, может сделаться руководящим для их мыслей и поступков. Нередко особенно сильно поразившее их представление переходит в галлюцинацию.

Прекрасный пример этого даст нам опять Жанэ: «Однажды я пришел к Люси, чтобы сделать над нею некоторые опыты. Она сказала, что устала и не расположена, что я ей уже накануне надоел опытами и что она не желает начинать их снова. „Хорошо, — сказал я, — будем сегодня праздновать, но чтобы мой приход не пропал даром, расскажи мне историю“. — „Что за глупости, никаких историй я не знаю; не начать же вам рассказывать про Али-Бабу“. — „Отчего же нет? Я буду слушать“, — сказал я. Полусмеясъ, полусердясъ, она принялась за сказку; сначала она рассказывала плохо и ежеминутно прерывала рассказ, наблюдая, слушаю ли я; но затем увлекалась все более и более; речь полилась гладко, и на меня она более не обращала внимания. Вдруг она громко вскрикнула, уставилась в угол комнаты и сдавленным голосом зашептала про себя; „Вот они, разбойники, — в больших мешках Она прекратила рассказ и следила глазами за сценами, которые, очевидно, проходили перед ее глазами, но по-детски вставляя по временам свои замечания. „Сейчас их всех убьют — это хорошо“. Я, конечно, старался ее не прерывать, и никогда история Али-Бабы не казалась мне столь интересной. То, что я видел перед собою, представляло в действительности образ мышления истеричных. Наши мысли, здоровых людей, холодны и бледны, тогда как у них они полны красок и жизни, и образы всегда переходят в галлюцинации».

Большая возбуждаемость истеричных, их способность приходить в волнение от всяких пустяков ведут к тому, что они постоянно заняты собою и на все окружающее смотрят исключительно с точки зрения своих интересов. Все истеричные большие эгоисты, и их тщеславие, их стремление всегда имеют предпочтение перед другими, ведут часто к большим нелепостям. С другой стороны, их повышенная восприимчивость к внушениям составляет причину значительной изменчивости в симптомах болезни. Случайное, неважное происшествие может явиться в качестве внушения и внезапно излечить анестезию, паралич или контрактуру. Некоторые исследователи, напр. П. И. Мёбиус, доходят до того, что считают все эти симптомы за следствие самовнушения. Подобно тому как внушение может уничтожить анестезию, так оно может ее и вызвать. Поэтому возможно, что всякая данная анестезия, паралич и т. п. произведены самовнушением. Встречаются и факты, по-видимому, подтверждающие такое воззрение. Если это окажется со временем верным, то уже, очевидно, придется отказаться от того положения, которое я признаю, следуя за Жанэ, что повышенная восприимчивость к внушениям есть следствие понижения впечатлительности чувств и памяти; наоборот, тогда окажется, что восприимчивость к внушениям есть явление первичное, а все остальные симптомы ее производные, вызванные под влиянием случайных внушений, и, исходя из этого, Мёбиус приходит к выводу, что основа истерии исключительно состоит в чрезмерно повышенной восприимчивости к внушению. Но хотя такое мнение имеет за себя очень многое, однако ученые еще не согласны во взглядах на причины и характер истерии, почему мы на этом вопросе и не будем останавливаться.

Большая истерия

Большая истерия, или истеро-эпилепсия, по мнению одних исследователей, вовсе не есть отдельная форма болезни, по мнению же другие — это комбинация истерии с эпилепсией. Рише, авторитет в этой области, с которым я вполне согласен, считает ее только сильной степенью простой истерии, от которой она отличается большей силой, сложностью и продолжительностью припадков. А так как именно эти припадки большой истерии имели очень важное значение для суеверий, то мы должны на них подробнее остановиться. Для нас, однако, интереснее не научный анализ их сущности, а главным образом их внешняя форма. Поэтому я ограничусь кратким обзором различных фаз полного истерического приступа, иллюстрировав его рисунками, взятыми из книги Рише «Etudes cliniques sur la grande hystérie» (Париж, 1885).

Рис. 96

Большой истерический припадок вызывается обыкновенно каким-либо душевным волнением. Больная чувствует себя нехорошо, она как будто совсем «другая», она не может ничего делать и не обращает никакого внимания на попытки развлечь ее. Воспоминания прошлого всплывают с особою яркостью и овладевают вполне вниманием.

Пациентка делается меланхолическою и раздражительною. Затем начинаются галлюцинации; ей представляются отвратительные звери всякого рода: кошки, крысы, пауки, улитки, которые то появляются, то исчезают.

Мучимая этими видениями, пациентка не может оставаться спокойной; она вскакивает и бежит с диким криком, в легком платье выскакивает на двор, невзирая ни на какую погоду. Внезапно наступают контрактуры и сведения членов, замечаются нарушения пищеварения и дыхания, сильное слюнотечение и сердцебиение. Мускульная сила ослабляется, и появляется анестезия, которая становится полною, если не была таковою раньше. Такие симптомы наблюдаются иногда даже за неделю до приступа. В последние дни к ним присоединяются еще боли и ощущение «истерического шара», подступающего из живота к горлу и причиняющего тягостнейшее ощущение удушья.