Читать книгу - "Страшные немецкие сказки - Александр Волков"

Поскольку Пропп сводил к общему знаменателю всех без исключения сказочных чудовищ, их образы утратили свою специфичность, на что не преминул указать Новиков ^[105]. О забвении образа героя говорил и Мелетинский, но его волновал только человек как носитель идеи сказки. Поэтому он поспешил очеловечить и демонических персонажей, оставшихся после инициации. В эпосе злого духа-людоеда заменяет иноплеменник или национальный враг, а в сказке — женщина, взятая из чужого племени, мачеха. Создатели сказки не воспринимали духов мифологически — в качестве реально существующих сил. Сказочные чудесные силы — это фантастическое воплощение сил коллектива, выражающее веру в победу справедливости ^[106]. Царь Соломон заставлял демонов строить храм, а Мелетинский — светлое будущее.

«Коллективизм» был присущ в основном благожелательным к герою существам. Подчеркивалась их принадлежность к нечеловеческому миру. Но нечеловеческий — не значит сверхъестественный. Например, говорящее животное. Такое, с позволения сказать, чудесное существо может воплощать любые «силы». А главное — «чудес» этих хватает и в мифах дикарей, якобы предваряющих волшебную сказку.

По словам Леви-Брюля, эскимосы и австралийцы, как почти все «первобытные» народы, считают животных умнее людей. Животные знают все, включая человеческие мысли. Конечно, речь идет не о проникновении в природу вещей — иначе прощай дологическое мышление! — а о том, чтобы знать наперед об удачах и несчастьях, об успехе и крушении предприятия. Поэтому к животным обращаются за советом ^[107]. Достаточная причина для возникновения чудесного помощника.

Животное может магическим путем снять с себя шкуру и приобрести видимость и тело человека. В сказке племени кпелле (Западная Африка) крокодил умыкнул жену у мужа и стал жить с ней в реке. Муж подстерег выходящего из воды крокодила, забрал снятую им шкуру и обменял ее на гулящую супругу. В сказке племени сафва питон заполз на часок в хижину. Вошедшая девушка высказала пожелание стать его супругой. «Почему бы нет?» — подумал умный питон. Однажды ночью жена обнаружила, что ее спящий муж освободился от своей шкуры и сделался человеком. Хотя он ловко управлялся со змеиным телом — для того ум и дан животным, — женщине надоели эти выкрутасы, и она спалила шкуру. Питон остался человеком, утратив значительную долю животной мудрости ^[108].

Ягуары, крокодилы, питоны, возможно, и ассоциируются с говорящими конями и медведями, но к европейскому миру сверхъестественного отношения не имеют. За редким исключением (оно вызвано влиянием колонистов и миссионеров), в сказках туземцев в роли волшебных сил действуют одни животные. Туземцы не в состоянии узреть, осознать, опоэтизировать антропоморфный облик представителей иного мира.

Противники научно-материалистической трактовки сказок, как ни странно, в чудовищ тоже не верили. Честертон, разделявший мысль о языческом происхождении сказочных образов, называл реальными только пробужденные ими чувства красоты или страха: «Можно верить, что в лесу живут феи, — нередко это просто значит, что соседний лес очень подходит для фей». Почему бы не договорить, что, если верить в фей, живущих в лесу, они там и вправду поселятся? Причем именно такие, каких можно испугаться. Но нет! Писатель не считал древних язычников по-настоящему верующими — они были для этого недостаточно разумны и лишь ощущали присутствие каких-то сил, гадали о них и выдумывали. Честертон признавал объективность языческого «неведомого бога», но не бесов: те родились на свет в результате аморальных поступков — каннибализма, человеческих жертвоприношений, тирании, безнравственности и т. п. Толкин же, хотя и уверял, что волшебные сказки «открывают дверь в Другое Время», поставил при входе туда человека, способного овеществлять свои «фантазии». Так, выдумав эльфов, человек наградил их собственными пороками: эльфы не очень-то добры ^[109].

Психоаналитики оценивали героев сказок в соответствии с выработанной Юнгом системой архетипов (психических структур). Мудрый помощник (старик), как уже сказано, выражал архетип Духа (значение, скрытое за хаосом жизни), мать или невеста — архетип Анима (часть души, скрывающая противоположный пол в индивиде) и т. д. Каждый архетип (их число было впоследствии увеличено) имеет позитивный и негативный аспекты (светлое и темное начала). Этим, согласно фон Франц, обусловлена полярность чудесных сил. Светлое начало архетипа Духа воплощается в старце, а темное — в колдуне, который представляет собой «темный аспект образа Бога, тот аспект, который не получил признания в коллективном сознании» ^[110]. Очевидно, будучи признанным, он утратил бы весь свой негатив.

То же касается ведьмы — негативного аспекта архетипа Великой Матери. Ведь Великая Мать (древняя богиня) может быть как гневной разрушительницей, так и благосклонной дарительницей плодородия. Обидели матушку, обозвали ведьмой, оттеснили на темную сторону, но одновременно прославили на светлой стороне через почитание Девы Марии. Соединив образ доброй матери и образ колдуньи, исключенный из официального религиозного культа, мы восстановим единый образ богини ^[111]. Теперь понятно, почему фон Франц не настаивала на существовании в сказках ясно выраженной морали.

Злых духов фон Франц увязывает с внешним воздействием на человеческую психику. При иных условиях это зло нипочем бы не проявилось. Не живи люди вблизи моря, не было бы морских демонов, вблизи леса — не было бы лесных и т. д. Эту старую истину мифологической и антропологической школ фон Франц дополняет идеей одержимости «силами природы». То есть реальных бесов, конечно, нет, но суровая природа, вторгаясь в человека, превращает его в «нечто разрушительное и демоническое» ^[112]. Легко уловить в этих рассуждениях пантеистические нотки.

Обстоятельствами земной жизни фон Франц объясняет и пугающих ее мертвецов. Человек, умерший во цвете лет, может превратиться в монстра, чувствуя обиду за то, что его ограбили, лишив непрожитой жизни. Эта формулировка лишний раз подтверждает неприятие психоанализом радостей посмертного бытия. Поток психической энергии, выплескивавшийся в отношениях между близкими людьми, может вернуться обратно и, не найдя применения, сделаться опасным для живых ^[113]. Ну а эта «энергетика» демонстрирует не только отсутствие личного Бога, на которого должен быть направлен упомянутый поток, но и бытующий стереотип о духах, чья судьба зависит от прижизненных симпатий. Я подробно рассказал об этом стереотипе в книге об английских привидениях.