Читать книгу - "Персонаж. Искусство создания образа на экране, в книге и на сцене - Роберт Макки"

XIX век

Две с половиной тысячи лет спустя водораздел в философии проходит все там же.

Приобретенное

Карл Маркс, как и Аристотель, считал, что сознание определяют социальные силы. Как и Будда, Маркс отрицал существование неизменной личности: «Вся история есть не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы».

Врожденное

С Марксом спорил Зигмунд Фрейд. Согласно его теории, средоточием вселенной выступает подсознание, а социальные структуры за пределами семьи никакого значения не имеют. Его модель внутреннего мира складывалась из трех составляющих – ид (источника жизненной энергии или либидо), эго («я», то есть самоощущения) и супер-эго (совести). Психоаналитики со времен Фрейда спорят, в какой из этих трех составляющих заключено истинное «я» (и заключено ли оно там в принципе).

XX век

Приобретенное

В середине XX века антрополог Джозеф Кэмпбелл разработал свою мифологическую теорию. Взяв за основу представление Карла Юнга о существующих в подсознании доисторических архетипах, он вывел их в качестве персонажей универсальной истории, применимой «на все случаи жизни». Кэмпбелл утверждал, что его мономиф распространялся столетиями в разных культурах, хотя на самом деле он представлял собой скорее выдумку, чем предание^[21]. Вера в этот мономиф побудила многих писателей свести персонажей в жанре экшен к плоским штампам.

Врожденное

Психолог Уильям Джеймс рассматривал внутренний мир как вечное противоборство: временами мы ощущаем свое «я» как незыблемое внутреннее самоосознание, но грезы, сомнения, замешательство размывают эту незыблемость, превращая в текучие потоки образов и впечатлений. «Как получается, что у каждого из нас имеется и непреходящее ощущение себя как отдельной уникальной личности, и ощущение всех тех самых разных ипостасей, в которых мы побывали?» – недоумевал Джеймс. Как можем мы быть тем единственным человеком, которым мы себя осознаем, и всеми теми прошлыми «я», которые теснятся в наших воспоминаниях? Этими джеймсовскими парадоксами вдохновляются создатели сложных и объемных персонажей.

XXI век

В последние пару десятков лет этот нескончаемый диалог о человеческой природе приобретает такой вид.

Приобретенное

Критическая теория, или постмодернизм, – это система, возводящая главенство «воспитания» в абсолют. Она рассматривает сознание как социально обусловленный элемент. А значит, обращаться к субъективным представлениям одной культуры для оценки действий и ценностей представителей другой – это зашоренность и косность. Эта концепция дошла до отрицания научного метода как такового (сбора данных, эксперимента, рациональных логических рассуждений) как полного предвзятости и подверженного крену под влиянием культуры.

Врожденное

Антагонистка критической теории – когнитивистика – выросла из лингвистики, информатики и компьютерных исследований. Возводя в абсолют главенство «природы», она считает сознание биологическим компьютером, созданным эволюцией. Согласно когнитивистике, как только нам удастся расшифровать коды и распутать нейронные сети мозга, мы наконец полностью поймем – стараниями науки – основополагающие причины человеческого поведения.

Мое отношение к этому противопоставлению врожденного и приобретенного таково: в жизни всегда намешано немного того и другого, но качество и количество влияния генов и культуры сильно варьируется. Однако еще важнее, что ни одна из известных истории концептуальных систем не учитывает влияние совпадений.

Представьте себе исследование с участием двух однояйцевых близнецов: двое генетически идентичных людей со временем начнут отличаться по характеру. Независимо от того, будут они расти в одной семье или их разлучат и они окажутся в разных, они все равно сохранят определенное сходство, хотя одинаковыми не останутся. А значит, ключевая разница между гомозиготными близнецами определяется не природой и не воспитанием. Чем же тогда? Случайностью.

Начиная со случайности появления на свет жизнь каждого человека становится чередой беспорядочных столкновений правящих миром сил: генетическая предрасположенность ребенка переплетается зачастую с импульсивными действиями родителей, братьев и сестер; с тем, как его лепит и формирует культура, которую он для себя не выбирал; с тем, как на протяжении всего периода обучения он подстраивается под сменяющих друг друга учителей (и священников в той или иной религии); с выигрышами и проигрышами; с индивидуальными в каждом отдельном случае взаимоотношениями с корпоративной культурой, ведущими к карьерным взлетам или падениям и перемещениям по иерархической лестнице, и наконец, с физической средой, вплоть до погоды. Смуглая ребятня, которая носится до упада под жарким солнцем, будет резко отличаться от бледных детишек, выросших в дождливом городе и видевших дикую природу только по телевизору.

Какое направление примет жизнь – пойдет она в гору, покатится под откос или будет идти ровно, – зависит от везения ничуть не меньше, чем от прочих факторов. Фортуна делает свое дело, персонаж реагирует. И вот тут-то, в реакции на случайность, и проявится влияние и природы, и воспитания.