Читать книгу - "Современное налогообложение за рубежом и всемирная история налогов - Евгений Сивков"

Падение и дисбаланс

Сегодня многие упрощают набор причин, приведших нашу страну к катастрофическим последствиям: за причины выдаются факторы, спровоцировавшие лишь ухудшение экономической ситуации. Старая как мир логическая ошибка: после того – значит, вследствие того.

Дескать, падение цен на нефть вкупе с неподъёмными военными расходами, а также события в Чернобыле и Афганистане резко ударили по темпам роста советской экономики, что и вызвало необходимость её перестройки.

Но на самом деле перечисленные выше неприятности СССР вполне мог пережить: история страны знала периоды и посложнее. А перестройке, кстати, предшествовало знаменитое ускорение. Чем было вызвано это решение?

Дело в том, что бичом советской экономики был её катастрофический дисбаланс, который и вызвал замедление темпов роста. А руководство страны обратило внимание на последствия и решило бороться именно с ними. В результате экономическое положение было ухудшено ещё сильнее.

Самые яркие воспоминания людей, которые помнят так называемые застойные времена, связаны с дефицитом продуктов потребления. Производство средств производства в СССР традиционно развивалось опережающими темпами, а производство продуктов потребления находилось на периферии внимания руководства страны. Станки и оборудование выпускались во всё больших количествах, заработную плату работники этих отраслей получали исправно, а купить на эти деньги было нечего. Не забывали власти и об оборонке. Пусть доля советского ВВП, приходящаяся на этот сегмент, по многим оценкам завышалась, всё равно к указанному периоду она достигала почти 8 % ВВП, что тоже немало. А люди, получавшие зарплату за производство танков и ракет, тоже хотели на свои деньги купить модную одежду и бытовую технику.

Таким образом, к концу 80-х годов доля ВВП, приходящаяся на производственную сферу, примерно в восемь раз превосходила сферу непроизводственную.

На экономику давил нереализованный денежный спрос (феномен дефицита), доля накоплений нарастала как снежный ком. Процессы эти начались ещё в 60-е годы. В начале 70-х нефтяной кризис на Западе, казалось бы, помог отчасти решить проблему. В условиях резкого роста цен на чёрное золото за нефтедоллары можно было закупать импортный ширпотреб и продукты питания. Или даже целые производственные комплексы (АвтоВАЗ, например). Но в начале 80-х США и Саудовская Аравия положили предел кратковременному процветанию потребительского рынка Советского Союза. Цены на углеводородное сырьё резко упали, проблемы, стоящие перед советской экономикой, резко обострились. А тут ещё война в Афганистане, наметившееся отставание в сфере высоких технологий, которое было во многом спровоцировано неправильной инвестиционной политикой правительства СССР: на техническое перевооружение производства микроэлектроники выделялось явно недостаточно средств. Горбачёвским ответом на этот вал проблем и стало пресловутое ускорение.

Хотели как лучше

Итак, в 1986 году принимается судьбоносное (как тогда модно было говорить) решение об ускорении темпов экономического роста. К тому времени они упали с рекордных почти 12 % ВВП в 1973 году (за счёт роста цен на нефть, разумеется) до 3 % в 1985 году. В то же время валовые накопления населения неуклонно росли на протяжении последних 20-и лет и достигли к тому времени более 30 % ВВП! Согласитесь, пропорция угрожающая, и динамика (падение темпов роста и увеличение валовых накоплений) ничего хорошего не обещает.

Партия сказала: даёшь ускорение! Но ускорение в рамках традиционной советской парадигмы: необходимо увеличить производство всё тех же средств производства с тем, чтобы в будущем увеличить с их помощью рост производства продуктов конечного потребления. То есть для лечения болезни врач пытается резко обострить её симптомы. Результат: к 1987 году темпы роста падают до 2 %, а накопления находятся на том же уровне. Советская экономика, образно говоря, напоминала не выезжающий из гаража автомобиль, хозяин которого тратит всё больше средств на его модернизацию и обслуживание, собираясь только в будущем ездить на нём сам и возить друзей и знакомых. Плюс амортизационные потери.

То есть экономика работала сама на себя, как бы не замечая конечного потребителя. К началу 90-х годов производственная сфера достигла почти 80 % ВВП. При этом гигантские государственные инвестиции в большой своей части растворились в незавершённом строительстве. Исполнительская дисциплина на производстве в СССР катастрофически падала. Люди руководствовались поговоркой: нам делают вид, что платят, мы делаем вид, что работаем. Стимулировать работников ростом зарплат в условиях, когда на эти деньги нечего было купить, стало практически невозможно. Все стремились дополнять пустую «бумажную» зарплату материальными хищениями «родного» производства. Про тех, кто по каким-то причинам не вливался в ряды «несунов», пренебрежительно говорили: «Ты со своего завода даже гвоздя домой не принёс!»

Таким образом, ускорение усугубило ситуацию, сделав неизбежной перестройку.

Красоты катастройки

Итак, начинается перестройка. Терпеть дальше не представляется возможным. Бюджетные проблемы заставляют правительство переходить к радикальным мерам. К падению цен на нефть и росту государственных расходов, связанных с Афганистаном и Чернобылем, добавляются результаты антиалкогольной кампании. Государство вынуждено для того, чтобы выполнить свои обязательства перед населением, использовать средства на счетах граждан и организаций. Таким образом, растёт внутренний долг СССР, хотя официально этот факт и не признаётся.

Идеологи перестройки решили, что социалистическая плановая экономика оживёт, если её приправить элементами рынка. Тогдашний премьер Рыжков представлял рынок следующим образом: государственные предприятия получают свободу в использовании части прибыли. Плюс кооперативы, совместные предприятия и индивидуальная трудовая деятельность.

Больше свободы при той же структуре экономики, при том же дисбалансе производства и потребления, при том же давлении на рынок огромной денежной массы. Авторы реформы оглядывались на опыт НЭПа, который в 20-е годы дал прекрасный результат. На этот раз всё вышло по-другому. Перестройка обернулась самой настоящей «катастройкой».

Что могли купить госпредприятия на предоставленные им средства в ситуации товарного дефицита? Только импортный ширпотреб для удовлетворения личных нужд руководства и привилегированной части трудового коллектива. Всё остальное вместо того, чтобы поступать в бюджет, скапливалось на банковских счетах. Расширять производство никто и не думал, все были заняты спекуляциями, дающими быструю отдачу, или просто взвинчивали цены на свои товары и услуги. К 1989 году дефицит союзного бюджета составлял уже 120 млрд, рублей. А на счетах госпредприятий зависло около 100 млрд. Внутренний долг государства за четыре года перестройки вырос более чем в три раза! Таким образом, в 1989 году пришлось принимать бюджет с дефицитом. Попытки правительства исправить ситуацию путём усиления налогового бремени на фактически частный бизнес положения не спасли. Запоздала и отмена антиалкогольных мер.

Испытание свободой