Читать книгу - "Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - Юн Эльстер"

Сильные и зачастую изощренные нормы могут регулировать поведение при распрях, вендеттах, на дуэлях и в ситуации мести в целом. Нормы определяют действия, которые требуют воздаяния или вызова, условия и средства осуществления мести и судьбу того, кто не сумел соответствовать основной норме. Начав с последнего, нужно отметить, что неспособность отомстить часто приводит к своего рода гражданской смерти, в которой агент оказывается полностью отрезан от нормальных социальных отношений. Его семья не считается с его мнением; если он решится выйти из дома, его встречают насмешками или чем похуже. Это парадигматическая ситуация презрения, вызывающая непереносимый стыд.

Все, что хотя бы отдаленно может рассматриваться как оскорбление чести агента, может стать поводом для возмездия. В предреволюционном Париже виконт де Сегюр, известный повеса, развлекался написанием стихотворных эпиграмм. Соперник, завидовавший его репутации, написал небольшое стихотворение, в котором тонко высмеивал стихи Сегюра. Чтобы расквитаться, Сегюр соблазнил его любовницу, а когда она призналась, что беременна, сказал ей, что просто использовал ее для мести сопернику и что теперь, когда цель достигнута, она ему больше не нужна (впоследствии она умерла при родах). Сегюр вернулся в Париж и рассказывал историю всем желающим, ни разу не встретив осуждения. Кажется, «Опасные связи» были лишь слабой имитацией реальности.

На Корсике в XIX столетии были четыре обстоятельства, оправдывавшие или требовавшие отмщения: когда обесчещена женщина, когда разорвана помолвка, когда убит близкий родственник и когда лжесвидетельство в суде привело к осуждению члена семьи мстителя. Однажды нотариуса осудили за убийство на основании ложных показаний, и впоследствии он умер в тюрьме. Его брат стал разбойником и за несколько лет убил четырнадцать свидетелей обвинения. Это примеры мести для сохранения чести. Однако система чести включала действия, предпринимаемые в целях ее приобретения. Монтень ссылается на то, что «итальянцы, когда желают укорить молодых людей за их безрассудную смелость, называют их bisognosi d’onore, „нуждающиеся в чести“».

На американском Юге люди острее реагируют на полученные оскорбления, чем северяне. Процент убийств на Юге выше, и люди больше одобряют свирепые реакции на обиды. В хитроумном эксперименте подсадное лицо толкало участника «как бы случайно» и называло его «идиотом». При замере, выяснилось, что уровни кортизола (отражающие реакцию на происшествие) и тестостерона (отражающие готовность к последующей агрессии) у участников-южан выросли радикально выше, чем у участников-северян. В другом эксперименте участники шли по коридору, в котором их «толкнули», и видели, как к ним с решительным видом направляется крупный человек, напоминающий футбольного игрока (подсадное лицо). Коридор был заставлен столами, так что двоим в нем было не разойтись, тем самым создавались условия для игры в «Цыпленка». Прежде чем продемонстрировать «цыплячью реакцию», южане подходили гораздо ближе к другому человеку (3 фута), чем северяне (9 футов).

Выполняют ли кодексы чести социальную функцию? Если да, то объясняет ли эта функция, зачем они существуют? Идея о том, что практика мести – полезная форма контроля численности населения, слишком произвольна, чтобы быть принята всерьез. Альтернативный взгляд, полагающий, что нормы мести обеспечивают функциональный эквивалент организованного контроля исполнения законов в обществах со слабым государством, также малоубедительно. В средиземноморских и ближневосточных обществах, придерживающихся этих норм, уровень насилия и смертности среди молодых мужчин гораздо выше, чем в любых других регионах^[280]. Как подсказывает процитированное выше замечание Монтеня, нормы мести и более широкий кодекс чести, в который они встроены, могут разжечь столько же пожаров, сколько погасить. Часто распри усиливают хаос, а не контролируют его.

Некоторые полагают, что нормы чести развиваются в находящихся на отдалении друг от друга скотоводческих обществах, в которых репутация человека, всегда готового прибегнуть к насилию, является полезным и даже необходимом средством для сдерживания воровства. Так объяснялась культура чести на американском Юге. Помимо общих проблем функционального объяснения, этот анализ наталкивается на трудность, состоящую в том, что законы чести были в равной степени сильны и при дворе французских королей в XVII–XVIII веках, если взять пример, не относящийся к сельской жизни. Некоторые из тех, кто сосредоточился на законах чести в среде городской аристократии, позднее выдвинули еще одно функциональное объяснение: в отсутствие войны знать «нуждалась» в дуэлях, чтобы поддерживать боевой дух. Если не указать механизм, при помощи которого эта потребность генерирует свое удовлетворение, этот аргумент ничего не стоит. Эти полемические замечания не подразумевают, что я могу предложить лучшее объяснение.