Читать книгу - "Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Бавильский"

По мнению Лонги, северо-восточная стена расписана в технике фрески «наиболее слабыми, бездарными учениками Туры и Коссы», качество которых «удручает глаз»¹⁵¹; юго-западную украшали живописью по сухой штукатурке, и от зимних месяцев почти ничего не осталось. Самыми яркими и эффектными оказываются осень и лето: Лонги считает, что кое-что здесь исполнял «великий Эрколе» деи Роберти. Также искусствоведы узнают в росписях Скифанойи руку Франческо дель Косса и Бальдассаре д’Эсте.

Каждая из дюжины живописных глав разделена на три автономные части. Верхний, самый сложноустроенный и недоступный этаж – сплошь триумфы олимпийских божеств; средний уровень на синем фоне – сами эмблемы знаков зодиака с аллегорическими фигурами в центре и симметричными персонажами по бокам. Самый монументальный и густозаселенный нижний ярус, разворачивающийся непосредственно перед глазами, бытовой, «профанный», рассказывает истории из придворной жизни фераррского двора времен герцога Борсо д’Эсте. В Википедии, впрочем, достаточно подробно расписаны сюжеты и степень сохранности работ.

Пока я еще не видел (Палаццо Те в Мантуе мне предстоит только через неделю) таких полностью светских и даже куртуазных циклов, лишенных даже намека на религиозность. Что автоматически меняет всю пластику – импровизационную, избыточную, лишенную каких бы то ни было ограничений и оттого до сих пор свежайшую и будто спонтанную. Непредсказуемую. Несмотря на ужасные утраты, находящуюся в постоянном становлении.

Сохранившиеся и тем более восстановленные фрагменты выглядят настолько убедительно, что с легкостью можно представить себе «Зал месяцев» заполненным сиятельными синьорами и их дамами. Или же обнаженных девушек, сражающихся (танцующих) с рыцарями в легких доспехах с преувеличенными гульфиками ренессансных трико.

Или, возможно, рассеянный свет действует таким образом, что в Палаццо Скифанойя впадаешь в «режим чтения», свойственный погружению в текст, когда внутренний голос вышивает свои мысли поверх напечатанных слов. Слепые стены с отсутствующими рисунками словно бы покрыты шрифтами Брайля – вполне законченными, просто предназначенными для других людей, не нас.

Режиму чтения потакает особенно тщательный и детальный стиль нижнего яруса, обнаруживающий влияние провансальских миниатюристов, поэзию странствующих миннезингеров и трубадуров, поля вербены и холмы лаванды. Изображения, проступающие сквозь века, напоминают мне еще не дочитанный текст, брошенный посредине. Когда кто-то окликнул, отвлек и листы зашуршали, перелистываясь на цветочном ветру, сглатывая часть нарратива, остающегося слепым, чтоб уже не найти, где, собственно, остановился.

………………………...............

Помимо «Зала месяцев» на втором этаже Скифанойи открыт «Зал добродетели» – небольшая комната с кессонным богато изукрашенным потолком и расписным лепным (стуковым?) фризом с аллегориями герцогских добродетелей, исполненными Доменико де Парисом: единорог символизирует чистоту, Крещение – внимание, огонь – милосердие и любовь. Объяснения того, что такое Парадур, обозначающий благодеяния д’Эсте, я не нашел и поэтому вышел в небольшой внутренний дворик, на зеленом газоне которого (не слишком ухоженном) поставили современные бронзовые абстракции.

Да, на другой улице, уже не с фасада, к Палаццо Скифанойя примыкает церковь Святого Либера, построенная в XV веке, а в XVIII (1735) веке ставшая первым публичным музеем Феррары. В соответствии с принципами и идеалами Просвещения, призывавшего любоваться руинами и изучать культурное наследие предков, здесь организовали городской лапидарий – собрание каменных надписей и изображений с древнеримских времен. Надгробные камни, саркофаги, стелы. Теперь тут 70 артефактов, собранных по всему Моденскому герцогству, в основном из Белригуардо возле Остеллато, Вогенцы и почему-то из Равенны, откуда в городской лапидарий прибыл саркофаг Аурелии (III век до н.э.) с барельефом из человеческих фигур в полный рост.