Читать книгу - "Каббалистические видения. - Сенфорд Дроб"

Видение продолжается "Свадьбой Агнца" в Иерусалиме посреди "ангелов и света. " "Я сам" говорит он нам, "был Agnus Dei". Видение завершается в античном амфитеатре, расположенном на высоких холмах:

"На помост выходили танцовщики и танцовщицы и на убранном цветами ложе представляли священный брак Зевса и Геры, так как это описано в «Илиаде»[9].

Юнг пишет, что после этих событий, у него навсегда осталось ощущение, что эта жизнь - "лишь некий фрагмент бытия", и что время, как оно обычно испытывается, есть всего лишь иллюзия, в его видениях прошлое, настоящее и будущее слиты воедино. Не возникает сомнения в том, что Юнг отнесся к этим впечатлениям серьезно, он утверждает, что "видения и переживания были совершенно реальны; в них не было ничего субъективного"[10]. У нас еще будет случай рассмотреть утверждение Юнга об "объективности" видений, когда мы обратимся к соответствующим цитатам из Зоара.

Стоит отметить, что Юнг пишет о том, что серьезная доля его опыта "индивидуации" связана с этими каббалистическими видениями. В этом видении он оказывается в "гранатовом саду" - намек на одноименную каббалистическую работу Pardes Rimmonim Моисея Кордоверо (1522-1570). Далее, Юнг идентифицирует себя с союзом сфирот Тиферет и Малкут, мужского и женского аспектов Бога, чей союз, согласно теософической каббале, вернул гармонию Богу и миру. Наконец, и возможно наиболее значимо, в своем видении Юнг идентифицирует себя с раввином Симоном бен Йохаи, который, согласно еврейской традиции, является автором классического текста Сефер ха-Зоар.

Не только содержание видений Юнга, но и впечатления о них отзываются эхом во всех мистических темах, которые он затрагивает. Юнг упоминает, что эти видения наполнили его "наивысшим чувством блаженства," и "знанием вечного счастья.". Он сообщает, что ушел от этих видений с убеждением, что ему так или иначе предоставили пропуск в высшую реальность или мир. Юнг говорит нам, наш собственный мир по сравнению с этим, - серый, подобный ящику, слишком материальный и смешной"[11].

Описывая свои видения, Юнг выражает идею, что этот мир - всего лишь "фрагмент бытия"[12]- идея, которая напоминает каббалистическую доктрину о том, что наше бытие - всего лишь одно из несметного числа уровней или "миров". Его ощущение, что этот фрагмент бытия "специально для меня определенный в трехмерной, словно наспех сколоченный ящик, вселенной", напоминает лурианскую доктрину о том, что пространственно-временная вселенная - функция сжатия Бога (цимцум), - сокращения, которое создает метафизический куб, в котором проявляется пространство, время и конечный мир[13]. Далее Юнг описывает преодоление вневременного состояния, когда настоящее, прошлое и будущее сливаются воедино. Все, что происходит во времени, все, что длится, явилось вдруг как нечто целое". Такая вневременность также характерна для каббалистической концепции "высших миров" и Бога[14].

Важно отметить, однако, что видение, описываемое Юнгом, не остается чисто каббалистическим. Из Гранатового сада оно перемещается в Иерусалим, описанный в книге Откровения ("свадьба Агнца," "ангелы света"), и затем в древние Афины. Такое движение от еврейских к христианским и греческим образам - отражение пути мысли Юнга, то есть отражение его отхода от того, что он позже назвал "еврейской психологией" Фрейда к психологии, выраженной христианскими и греческими идеями. Единственный способ понять переход от каббалы к христианству и эллинизму в видениях Юнга состоит в том, что эти переходы представляют психологическую потребность Юнга установить и укрепить его мысль и его индивидуальность в христианстве и античности в противовес иудаизму. Здесь мы должны вновь вспомнить письмо Юнга 1935 года Нойманну, в котором он утверждал, что "у аналитической психологии есть свои корни в христианском средневековье и в конечном счете в греческой философии со связующим звеном, - алхимией"[15].