Читать книгу - "Человек 2.0. Перезагрузка. Реальные истории о невероятных возможностях науки и человеческого организма - Адам Пиорей"

Но Флаэрти, подобно Миллеру, заподозрила, что именно утрата функции, вызванная этими заболеваниями мозга, именно снятие ограничений, которые сосредоточены в нейронных цепочках, укорененных в височных долях мозга, высвобождает творческий порыв, а в ряде случаев — скрытые способности. Исследовательница объясняет: височная эпилепсия вызывает гиперактивность некоторых участков височной доли мозга во время приступов. Но эти приступы оставляют после себя «шрамы», так что в промежутках между приступами те участки, которые испытывали гиперактивацию, остаются как бы в оцепенении. По мнению Флаэрти, это летаргическое состояние может способствовать ослаблению сдерживающего влияния (обычно очень мощного) определенных участков височной доли и тех нейронных цепочек, которые связывают их с другими частями мозга. Эти цепочки, пережив период необычайно высокой активности, словно бы впадают в спячку, чтобы отдохнуть и прийти в себя после этой бури.

Флаэрти считает, что при биполярном расстройстве нарушение нормальной регуляции в височных областях мозга также каким_-то образом «высвобождает» другие зоны мозга, в данном случае — примитивные эмоциональные зоны лимбической системы. Подобная аномальная регуляция способствует размашистым колебаниям между маниакальным перевозбуждением и патологической вялостью: эти колебания очень характерны для маниакально-депрессивных эпизодов.

У самых артистичных среди пациентов Миллера, страдавших деменцией, не было эпилептических припадков или биполярного расстройства. Но неизменно оказывалось, что их болезнь затронула какие_-то участки височных долей. По мнению Флаэрти, в таких случаях вполне вероятно, что подобное ослабление сдерживающих факторов в зонах сравнительно неповрежденных лобных долей приводит к повышению креативности. Хотя мы часто считаем лобные доли вместилищем рассудка и логики, некоторые части этих передних регионов мозга также важны для возникновения двух стадий творческого процесса — инкубации и озарения^[43]. По сути, именно отсюда идеи влетают в наше сознание во время «мозгового штурма»: если помните, как раз эти области Пол Ребер начинал исследовать, изучая интуицию и возникновение внезапного понимания.

А разрушающиеся участки височной доли, отвечающие за обработку языковой информации (Миллер наблюдал такое разрушение у своих пациентов), участвуют в процессах осмысления и оценки. Их отказ может как раз способствовать «высвобождению» этих зон лобной доли, порождающих идеи.

«Когда эти участки чересчур активны, писать даже трудно, потому что вы всему даете оценку, обо всем выносите суждение, — говорит Флаэрти. — Вы все время спрашиваете себя: это осмысленно или нет? И вы слишком критически относитесь к своей работе».

Когда эти участки неактивны (как у некоторых людей с деменцией височных долей или с височной эпилепсией), происходит противоположное: фильтр исчезает, и идеи, не встречая препятствий на своем пути, широким потоком вливаются в наше сознание.

* * *

Среди наиболее удивительных находок в области нейрофизиологии музыкального таланта — открытия, сделанные отоларингологом Чарльзом Лимбом и нейрофизиологом Алленом Брауном из Национальных институтов здравоохранения: в 2008 г. они занимались совместным изучением мозга джазовых музыкантов. Кроме того, они кое-что выяснили

О функционировании механизмов креативности у здоровых людей вообще и о том, как специалисты в определенной сфере музыки, освоившие необходимые для своего ремесла технические приемы, могут использовать свои познания для создания шедевров нового типа.

Лимб сам играет на саксофоне, фортепиано и басу, а кроме того, пишет музыку. Ему хотелось узнать, как его кумирам вроде Джона Колтрейна или Чарли Паркера удавалось, поднявшись на сцену, импровизировать в ходе почти бесконечных джемов. Казалось, их творческий фонтан никогда не иссякает. По словам Лимба, сам он научился импровизировать в средней школе, и только тогда он по-настоящему влюбился в джаз и стал «нуждаться в нем». Отчасти именно благодаря своей страсти к музыке он стал специализироваться на изучении функционирования уха.

Страсть Лимба к этому искусству не имела отношения к каким-либо биполярным расстройствам, и никаких повреждений мозга он не получал. Лимб — вполне здоровый и очень энергичный человек, и его организм функционирует отлично. Когда я наконец нашел его, он готовился перейти с должности в Университете Джонса Хопкинса на должность в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, заняв место, которое прежде занимал Майк Мерценич и которое финансируется из специального целевого фонда. Но пребывание в креативной зоне позволяет ему (как и многим из нас) чувствовать себя особенно живым.

В 2008 г., работая в брауновской лаборатории, Лимб осознал, что у него есть возможность использовать имеющиеся там передовые технологии сканирования мозга для изучения того, откуда берется это чувство и что, собственно, происходит в мозгу, когда музыкант импровизирует. Для того чтобы выяснить это, Лимб пригласил для участия в экспериментах шесть высококвалифицированных пианистов-правшей, выступавших на местной джазовой сцене.

Лимб попросил каждого музыканта запомнить определенную мелодию и затем лечь в прибор для сканирования мозга, поместив у пояса клавиатуру синтезатора, на которой следовало аккомпанировать треку, раздающемуся из динамиков. Затем, во второй части эксперимента, музыкантам предлагалось, отрешившись от мелодии, которую они запомнили в первой части, импровизировать под определенную последовательность аккордов. Лимб хотел посмотреть, насколько при этом различается картина активации нейронов.

Как показали Лимб и Браун, при импровизации мозг, похоже, глушит области, вовлеченные в работу сдерживающих механизмов и в процессы слежения человека за собой. При этом (и неудивительно) мозг активизирует работу областей, связанных с обработкой сигналов от органов чувств, откуда и возникает «обостренное ощущение осознания происходящего».

Для Рекса Джанга из Университета Нью-Мексико это стало подтверждением его убежденности в том, что даже у вполне здоровых людей, обладающих развитым креативным умением, творческий процесс включает своего рода «переговоры», переключения между двумя отдельными нейронными цепочками мозга, которые могут подавлять друг друга. Творческие личности отлично умеют высвобождать области мозга, необходимые для нестандартного мышления и формирования необычных ассоциаций. Но есть и вторая стадия этого процесса, зачастую отсутствующая у савантов или людей с повреждением мозга: такой порыв нужно уметь обуздывать, применяя особую, более «критически настроенную» систему для редактирования идей на стадии оценки.