Читать книгу - "Живое и неживое. В поисках определения жизни - Карл Циммер"

В XIX в. противодействие абортам постепенно стало принимать всё более организованный характер. Папа римский Пий IX объявил их смертным грехом – даже если они сделаны до шевеления плода. В США борцы за нравственность опасались, что доступность этой процедуры склоняет женщин к греховной жизни. Американская медицинская ассоциация согласилась с этим, и ведущие врачи начали выступать с речами об опасности абортов как для плода, так и для самих беременных. В 1882 г. доктор из Массачусетса по имени Чарльз Пибоди разразился одной из таких инвектив, призвав собратьев-медиков отказывать беременным женщинам в их просьбах об аборте.

«Это грех против Господа, преступление в самом своем худшем проявлении»^[57], – предостерегал Пибоди.

Для врачей, получивших, подобно Пибоди, образование, соответствующее уровню медицинских знаний конца XIX в., споры по поводу беременности шли в совершенно иных категориях, нежели в предшествующие столетия. Средневековые ученые слабо представляли себе, что происходит внутри матки. Они опирались на Библию, Аристотеля и шевеление плода. Пибоди же жил в эпоху, когда уже изучали сперматозоиды, яйцеклетки и оплодотворение, отслеживали развитие эмбрионов. В конце XIX в. многие ученые продолжали мыслить о жизни в категориях таинственной витальной, жизненной силы – до открытия фундаментальной роли генов и хромосом оставались еще десятилетия. Считалось, что эта сила раскрывается в момент зачатия.

«Когда начинается жизнь? – спрашивал Пибоди. – Наука дает только один ответ, и никакой другой невозможен. Жизнь начинается с начала, с первым движением этого жизненного начала, с первым сосредоточением его сил».

Согласно подобной логике, аборт нельзя было считать легитимным, даже если плод еще не начал шевелиться. «Нет! – гремел Пибоди. – Жизнь начинается с начала, и на всем протяжении своего природного пути человек имеет на нее право».

К 1882 г., к тому времени как Пибоди нанес свой удар, во многих американских штатах аборты уже были безжалостно запрещены по закону. Однако оставались лазейки, позволявшие врачам принимать по этому поводу самостоятельные решения. Иногда они делали аборты ради блага матерей. Депрессия, угроза самоубийства или крайняя нищета женщины могли стать достаточным для этого основанием. Многие доктора соглашались делать аборт жертвам изнасилования. Такие процедуры редко выплывали на свет. Еще реже случались аресты врачей.

Эта невидимая, полулегальная система просуществовала в США много десятилетий, вплоть до 1940-х гг., когда очередная антиабортная кампания внезапно лишила беременных целого ряда доступных ранее и относительно безопасных способов избавления от плода. Теперь же многие женщины становились жертвами халтурных абортов, часто сделанных ими самими, и толпами попадали в больницы. Ежегодно сотни из них умирали.

Реформаторы призывали к законодательным изменениям. Массовая вспышка кори в начале 1960-х гг. вызвала волну тяжелых врожденных уродств, и женщины потребовали доступа к безопасным абортам. Штаты откликнулись, узаконив аборты при определенных условиях. В 1973 г. в ходе судебного процесса «Роу против Уэйда» Верховный суд постановил, что запрет на аборты нарушает право женщины на частную жизнь. Согласно постановлению, штаты имели право ограничивать аборты только после 28 недель беременности, когда плод уже в состоянии выжить вне матки.

В своем решении суд, впрочем, касался вопроса о том, что считать началом жизни, – но только затем, чтобы отказаться от его рассмотрения. «Нам нет нужды разрешать сложный вопрос, когда же начинается жизнь, – объявил суд. – Коль скоро те, кто имеет подготовку по соответствующим специальностям – медицине, философии и богословию, не в состоянии прийти к консенсусу, судебная власть на данном этапе развития человеческого знания не обладает полномочиями додумывать ответ».

В ответ на такое решение суда активисты движения против абортов принялись искать не противоречащие ему способы продолжать свою деятельность. Они бойкотировали компании, занимавшиеся разработкой препаратов для медикаментозного аборта. Они лоббировали законы, затруднявшие работу абортариев. Чтобы перетянуть на свою сторону избирателей, активисты ссылались на новейшие научные исследования – или, по крайней мере, на старательно надерганную из них информацию.

Согласно исследованиям, утверждали они, эмбрион начинает ощущать боль на более ранних сроках, чем считалось прежде. Некоторые настроенные против абортов законодатели внесли проекты законов, касающихся «биения сердца плода». Они игнорировали тот факт, что, когда сердечные клетки начинают сокращаться, сердца как такового еще нет. Собственно к сердцу эти законопроекты не имели никакого отношения, поскольку их целью был фактический запрет на аборты уже с седьмой недели.

Не довольствуясь подобными полумерами, многие антиабортные группы хотели вообще отменить решение по делу Роу. Сделать это можно было единственным способом – найдя ответ на вопрос, что считать началом жизни, а точнее, определив с юридической точки зрения, в какой момент эмбрион становится личностью со всеми соответствующими правами^[58]. Возникло так называемое движение за права личности, боровшееся за то, чтобы распространить их на только что оплодотворенную яйцеклетку. Если бы удалось это осуществить, любой аборт подлежал бы запрету.

Некоторые лидеры движения указывали, что придется также запретить те методы контрацепции, которые построены на том, что не дают едва сформировавшемуся зародышу прикрепиться к матке. Чтобы оформить это юридически, активисты апеллировали к результатам научных исследований – подобно тому как поступал Чарльз Пибоди более чем за сто лет до них.

«Жизнь начинается с зачатия, – заявил в 2017 г. гуру консерваторов Бен Шапиро. – Это не религиозное верование. Это наука»^[59].

Следует отметить, что сам Шапиро наукой не занимался. Он получил юридическое образование и вел свой подкаст. Так что, сделав свое заявление, Шапиро не подкрепил его научными данными. Ученые-то как раз оспаривают подобное черно-белое понимание жизни с тех самых пор, как стали известны ее молекулярные основы. В 1967 г. по поводу баталий из-за абортов, предшествовавших делу Роу, высказался нобелевский лауреат, биолог Джошуа Ледерберг. В своей статье «Юридическое начало жизни» (The Legal Start of Life), опубликованной газетой The Washington Post, он писал: «Нет простого и однозначного ответа на вопрос, когда начинается жизнь. Согласно тому, что мы сейчас знаем, у нее вообще нет начала»^[60].

Ледерберг пояснял: оплодотворенная яйцеклетка живая, но в том смысле, в каком живы клетки, а не люди. Некоторые организмы, например бактерии, на протяжении всего своего существования остаются одноклеточными и благоденствуют в океане или почве, однако клетки, из которых состоит наш организм, не столь неприхотливы. Если вы уколете палец и капля вашей крови упадет на стол, ваши клетки не уползут искать счастья. Они высохнут и умрут. Для клеток смерть означает, что белки перестают работать, химическое равновесие внутри нарушается и мембрана лопается. В организме же клетка успешно выживает. Там она может поглощать омывающие ее питательные вещества, поддерживать свои белки в рабочем состоянии и избавляться от отходов. Получая нужные сигналы, она растет и делится. Из одной клетки образуются две, и материнская клетка отдает все свое молекулярное наследие паре дочерних. И ни на каком этапе клеточного деления материнская клетка не умирает. И ни на каком этапе дочерние клетки вдруг не оживают. Жизнеобеспечение передается непрерывно от «матери» к «дочкам».