Читать книгу - "Иммунитет умнее мозга. Главная система нашего организма - Евгений Качаровский"

Коэволюционное сотрудничество налицо – кролики и вирусы миксоматоза заключили мировое соглашение!

Но, прежде чем делать выводы, давайте перенесемся в противоположную точку земного шара и посмотрим, что происходило там. Австралийский опыт, дающий 95-процентное снижение поголовья кроликов, применили в Великобритании, где дикие кролики тоже создавали проблемы фермерам, но, правда, не такие огромные, как в Австралии.

Вирус миксоматоза кардинально сократил поголовье диких британских кроликов и, что самое интересное, никакого восстановления численности здесь не произошло. Неоднократные исследования не выявили в Великобритании ни ослабленного вируса в кроличьих популяциях, ни устойчивых к вирусу кроликов.

Как это объяснить?

Давайте сразу уточним, что эволюция и коэволюция – это природные процессы, подчиняющиеся объективным законам. Объяснения вроде «ну, Англия же совсем другая, это вам не Австралия» не принимаются. И еще одно уточнение – данные по Великобритании и Австралии абсолютно верны. В Великобритании взаимное приспособление кроликов и вируса не имело места, а в Австралии оно наличествовало.

Все дело в переносчиках вируса миксоматоза, которым кролики заражаются не друг от друга, а с помощью кровососущих насекомых. В Австралии вирус переносили комары, не способные переносить даже теплые австралийские зимы. В зимние месяцы, когда комаров становилось значительно меньше или они исчезали совсем (это зависело от климата конкретной местности), оставшиеся в живых, то есть – устойчивые к воздействию вируса кролики, активно размножались. Спустя несколько зим в австралийской популяции стали преобладать кролики, не чувствительные к вирусу миксоматоза. Все дело в зимних перерывах, в местных условиях, а не в коэволюции как таковой. Снижение патогенности вируса и повышение устойчивости к нему произошло из-за определенных местных особенностей, а не как закономерное эволюционное явление.

В Великобритании же все было иначе. Во-первых, вирус миксоматоза здесь переносили не комары, а блохи. Во-вторых, британские кролики жили в норах, а не на поверхности земли, как их австралийские собратья, ведь британский климат гораздо суровее австралийского. В теплых норах блохи круглогодично были активными и заражали кроликов без передышки. В результате никакой «коэволюции» (кавычки не случайны) в Великобритании не произошло. Здесь смогла выжить лишь небольшая часть кроликов, покинувших норы, и ставших жить на земле, подобно австралийским собратьям. Но эти кролики не были устойчивыми к действию вируса миксоматоза, просто вне нор их реже кусали блохи.

Что же касается теории коэволюции паразитов и хозяев как таковой, то у нее есть несколько слабых мест. Прежде всего надо сказать, что патогенность микроорганизма может не только уменьшаться, но и увеличиваться. Патогенность не является простым следствием сожительства возбудителя и его хозяина, это гораздо более сложное явление. В противном случае многие болезнетворные микроорганизмы, существующие с древнейших пор (например – туберкулезная палочка), могли бы уже сто раз коэволюционировать с человеком, однако этого не произошло.

У повышения патогенности есть не только мелкий обывательский, но и большой государственный смысл. Если серьезно, то высокая патогенность обеспечивает не только быстрое размножение вируса в организме хозяина, но и делает стабильнее экологическую систему, в которой они обитают.^[16]

Любая экологическая система эволюционно стремится к разнообразию, поскольку чем разнообразнее система, тем она стабильнее. Чем больше биологических видов образуют экосистему, тем выше шансы системы на существование. Высокая патогенность паразитов способствует сохранению видового разнообразия в экосистеме. Проще говоря, чем патогеннее возбудитель болезни, чем быстрее он убивает своего хозяина, тем меньше представителей других видов сможет уничтожить (съесть) хозяин.

Так что давайте не будем сводить отношения между паразитом и хозяином к банальному «квартирант в доме», все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.