Читать книгу - "Эльфийский подменыш - Алан Чароит"

В целительском искусстве Элмерик разбирался не очень, поэтому предпочёл сразу спросить у Брендалин, какие травы и снадобья понадобятся для лечения. Но ничего делать не пришлось – оказалось, девушка наготовила зелий заранее.

– А как же иначе? – улыбнулась она. – Мы в последние дни, считай, как на войну собирались.

– Хорошо, что всё, наконец, закончилось. – Бард тщательно размешал в воде порошок, чтобы не осталось осадка. – Будто камень с плеч свалился, правда?

– Да… Думаю, я ещё не до конца осознала. – Брендалин приняла плошку с лекарством из его рук и отпила глоток. – Пройдёт какое-то время, прежде чем я свободно вздохну и забуду ужас сегодняшней ночи.

– Теперь всё пойдёт на лад, я уверен. И да, надеюсь, ты сможешь меня простить? – Элмерик склонил голову.

– Опять? За что?

– Я разбил бутылку с твоим зельем. Мы так и не узнали, удалось ли тебе что-то стоящее, или… – Он осёкся, чувствуя, как перехватывает горло. Вот только слёз ещё не хватало!

– Перестань, Рик! – Девушка пригладила его взлохмаченные кудри. – Нужно будет – сварю ещё, теперь я знаю, как это делается.

– А если бы….

– Никогда не думай о том, чего не случилось. Лучше помоги с повязкой.

– Ты права. – Бард присел на кровать и потянулся за бинтами. – Конечно, я бы предпочёл, чтобы моя будущая жена поменьше рисковала жизнью. Нет-нет, не возражай! Я прекрасно знаю, что это невозможно: ведь мы же Соколы. Просто… я очень боюсь за тебя.

Брендалин промолчала, глядя в окно, где сквозь сплетения побелевших ветвей виднелись чёрные клочья туч и крупными хлопьями падал снег.

– Ты тоже береги себя, – наконец вымолвила она, прижимая бинты к щеке. – Извини, мне тяжело говорить. Снадобье подействовало, и теперь очень хочется спать.

– Так поспи. – Затянув на повязке последний узел, Элмерик поправил подушку. – А я посижу рядом. Буду охранять твой сон.

– Сыграй мне колыбельную. – Брендалин закрыла глаза. – Я так люблю твою музыку.

Бард с готовностью достал флейту, пробежался пальцами по отверстиям, пытаясь поймать нужное настроение. В этот раз он не творил никаких чар – просто играл от души, вкладывая в мелодию всё высказанное и невысказанное. Нежность и страх за любимую, беспокойство и надежду на доброе будущее, горечь и боль от предательства того, кто смел называть себя его другом, готовя удар за спиной…

Когда музыка кончилась, на сердце стало немного легче, но совсем избавиться от сожалений Элмерик всё-таки не смог, как и от чувства вины. Он ещё немного полюбовался спящей Брендалин, осторожно убрал светлые локоны, упавшие на её высокий лоб, спрятал флейту и свернулся калачиком на краю кровати, уронив голову на руки.

Усталость взяла своё – бард и сам не заметил, как задремал. Впрочем, спал он недолго: когда проснулся, за окном царила непроглядная зимняя темень. Кровать оказалась пуста. И хотя простыни ещё хранили тепло человеческого тела, Брендалин в комнате не было.

Сон как рукой сняло. Он вскочил, выглянул в коридор и, не обнаружив там ни души, не на шутку испугался. Подхватив куртку, Элмерик выскочил во двор и принялся звать Брендалин по имени. Ответа не было, зато на выпавшем снеге он увидел совсем свежие следы. Они вели к конюшне.

Бард поспешил туда, утопая по колено в липком снегу. Споткнулся обо что-то. Упал. Выругался вполголоса. И поднялся, чтобы в тот же миг увидеть перед собой тёмный силуэт всадника. Вернее, всадницы.