Читать книгу - "Спящая во льдах - Евгений Гаглоев"

– Тебя что-то беспокоит? – напрягся Легостаев.

– Есть над чем задуматься, – призналась Ксения. – Слова Мебиуса не выходят у меня из головы. Я – клон Инги, клон чудовища в человеческом облике.

– Но ты не чудовище. Ты замечательная девчонка, очень добрая и… – он немного смутился, – красивая.

– Ты мне тоже нравишься, Никит, – улыбнулась девушка. – И я хотела сказать, что с Антоном у нас все закончено. Мы с ним! очень разные люди. Ты пригласил меня на бал, но я сваляла дурочку. И теперь я сама хочу пригласить тебя на свидание. Может, сразу после конкурса талантов?

– Конечно! – радостно воскликнул Никита.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнула Ксения. – Я думала, ты не согласишься. Чтобы проучить меня… Я бы поняла, потому что заслужила это.

– Не говори глупости!

– Раз так, я очень рада. Самый красивый парень в этой школе пойдет со мной на свидание! Есть от чего запрыгать до потолка.

Никита не сдержался и громко захохотал. Все проблемы сразу отошли на второй план. Он взял Ксению за руку, и они долго сидели на скамейке, просто болтая.

И не замечали, что за ними пристально наблюдают.

* * *

В день спектакля в актовом зале собралась почти вся школа. Члены жюри сидели в первом ряду, зрители окружали их со всех сторон и едва не садились на плечи. Преподаватели также сидели впереди, среди них Никита разглядел Елену Владимировну, Ингу Валерьевну и Михаила Федоровича. Здесь же высилась и Нелли Олеговна Казакова. Она что-то шептала на ухо Галине Петровне, а та понимающе кивала головой.

Гордей появился в зале за пять минут до начала спектакля. Сегодня он был в сером пальто, из-под которого высовывались синие джинсы и кроссовки. Если бы Никита не знал о мече, он бы его и не заметил. А так сразу определил, что клинок пристегнут к поясу Гордея с левой стороны.

Действие началось, и в зале воцарилась тишина.

На сцене стоял круглый стол, покрытый зеленым сукном. Вокруг сидели и играли в карты Сурин – Игорь Лужецкий, Нарумов – Антон Василевский, Германн – Никита, а также Томский, которого пришлось играть Ксении ввиду острой нехватки мальчиков. Артем, как опытный подсказчик, сидел в суфлерской будке, и его реплики зачастую звучали громче, чем их проговаривали актеры. Пока все шло как по маслу. Томский рассказал приятелям о своей восьмидесятилетней бабушке, которая очень ловко режется в карты на деньги. На том первый акт и закончился. Занавес опустился.

Затем действие переместилось в будуар графини. Графиню играла Клепцова, только-только выписавшаяся из больницы. Ирина не знала ни слова из диалогов и надеялась только на подсказки Артема. Она сидела в высоком кресле, на ней были кружевной чепчик и просторная белая ночная рубашка, под которой скрывалась загипсованная рука. Вокруг Ирины суетились горничные – Алена и Лариса. Тамара изображала Лизавету Ивановну.

Ксения-Томский шагнула в будуар и нерешительно остановилась.

– Здравствуйте, грандмаман! – прошипел снизу Артем. Ксения повторила и вдруг густо покраснела.

– Привет, племяш, – важно кивнула «графиня».

– Какой племяш?! – вызверился из суфлерской будки Артем. – Внук он твой! Внук!

Из зала послышались смешки.

– Хочу приятеля своего привести к вам на бал, бабушка! – отчеканила Ксения.

– Веди, чего уж там, – махнула гипсом Ирина. И замолчала.

– Лизанька, где моя табакерка? – услужливо подсказал Артем.

– Лизанька, и где же моя табуретка? – не расслышала Ирина.

Зрители попадали на пол от смеха. «Графиня» испуганно заморгала, оглядываясь по сторонам, Артем вцепился зубами в корешок сценария.

Далее спектакль пошел своим чередом. Перед третьим, финальным, актом жюри решило устроить небольшой перерыв.

Никита воспользовался случаем, чтобы выйти на улицу, подышать свежим воздухом. В зале было очень душно, и он мгновенно вспотел в своем камзоле. Никита вышел на крыльцо и облокотился на перила. На улице было прохладно и хорошо. Темно, тихо, над стоянкой горели уличные фонари.

Из темноты вдруг вышел Ноздря.

Его сморщенное, заросшее кудлатой бородищей лицо словно выплыло из мрака. Он был в том же рванье, в каком Никита видел его последний раз. И точно так же отвратительно пах. Когда он приблизился, Никита увидел, что по щекам старика текут слезы.

– Ноздря? – воскликнул Никита. – Что ты… Что с тобой? Что-то случилось?!

– Ты не поверишь, – горько прошептал Ноздря. – Я сам не верю…

– Что?

– Константин мертв.