Читать книгу - "Золото Хравна - Мария Пастернак"

— Потешный ты, парень. Как тебя звать-то?

— Вильхьяльм, — Вильгельмина наморщила веснушчатый нос. — Вильхьяльм, сын Стурлы.

За дверью их встретил сильный ветер, швыряющий в лицо пригоршни твердой крупы; заметно похолодало. Море, еще полное воспоминаний о том, что оно вытворяло ночью, шумело и било о скалистый берег. Дорога обледенела после оттепели, но снег лег сверху, и лыжи, казалось, скользили сами.

Вильгельмина бежала и размышляла. Иногда она пыталась представить себе, как они будут жить в Дании. Несколько лет назад, еще ребенком, будучи с отцом в Нидаросе, она видела датских купцов, которые приходили к отцу заключать сделку. Это были высокие светловолосые люди, солидные и плотные. Они смеялись толстыми голосами и чудно выговаривали слова. Один из них угостил ее пряником.

— Странно! — сказала она вслух.

Торлейв услышал и обернулся:

— Что странно, друг мой?

— Мы с тобой — жених и невеста. И ничего не изменилось, хотя я сказала это вслух. Это тоже странно.

— А что должно было измениться? — спросил Торлейв, с любовью глядя в ее глаза.

— Например, небеса разверзлись бы. Или заплясало северное сияние от горизонта до горизонта. Или как весной — загремел бы гром, засверкали молнии. По-моему, вот так должно было быть. А мы идем с тобой как ни в чем не бывало. И ветер в лицо, и снег.

— Нет, все же что-то изменилось. Теперь ты не испугаешься и не оттолкнешь меня, если я тебя поцелую.

И он так и поступил.

— Что сказал бы Стурла? Он ведь еще не дал согласия.

— Не всё же мы будем рассказывать Стурле, — улыбнулся Торлейв.

— Вчера ночью, в бурю, мне казался домом предбанник Рябого Гицура просто потому, что ты там спишь и тихо похрапываешь. Сегодня мне кажется, что я дома — здесь, среди этих валунов, — потому что ты обнимаешь меня. Вот здесь мой дом, между твоих рук! Ничего другого мне не надо. Так уж и быть, не скажу об этом Стурле. Он и сам всё поймет, он у меня умный.

Дорога все углублялась в скопище островерхих черных скал. Нагроможденья камней были причудливы, некоторые из них напоминали загадочные фигуры, огромные вытесанные ветром лица, лошадиные морды.

— Вон одна из этих башен, я ее видел, когда был здесь с монахами.

Вильгельмина обернулась туда, куда указывал Торлейв концом палки. Сквозь снежную пелену вдалеке проступали очертания серой громады.

— Не думаю, чтобы отца держали здесь, — с сомнением проговорила она.

— Нет, конечно, — сказал Торлейв. — Помнишь, что говорили Халле с Андресом? Стурла — в одной из лесных башен. Но можно заглянуть в эту. Просто так. Если в ней не живут больше те бродяги.

— В ней жили бродяги?

— Надо же куда-то деваться людям, у которых нет дома, — пожал плечами Торлейв.

— Таким как мы?

— Да, вроде нас.

— Безлюдное место этот Воронов мыс, — вздохнула Вильгельмина. — Сколько мы уже идем по дороге — и не встретили ни одного человека.

— Интересно, скоро ли мы наткнемся на Стюрмира, — хмыкнул Торлейв.

— Надеюсь, что никогда!

— Да нет, это произойдет, раньше или позже. Мы же идем к нему в гости.

— Никулас Грейфи говорил, что придет помочь тебе. Хорошо бы он сдержал свое обещание! И привел бы с собою с десяток слуг и издольщиков.

Торлейв покачал головой.

— Не стоит на это надеяться. Никулас был слегка пьян, когда говорил со мной. Думаю, Сольвейг ни за что его не отпустит. Кажется, она крепко держит мужа в руках.

— Он не похож на человека, который раздает пустые обещания, — возразила Вильгельмина.

— Мы должны рассчитывать только на себя, — упрямо произнес Торлейв. — Если он захочет нам помочь — хорошо. Но если мы станем уповать на чью-то помощь — пиши пропало.

— А как это — держать мужа в руках? — поинтересовалась Вильгельмина.

— Не могу ничего сказать тебе на этот счет, — серьезно отвечал Торлейв. — Посоветуйся лучше с Сольвейг, она тебя научит.

— Полагаю, это делается так! — Вильгельмина крепко обняла Торлейва. — Вот я и держу тебя в руках! — Она рассмеялась.

Было уже далеко за полдень, когда они приблизились к башне. Ветер не стихал, и снег сыпал все гуще. Лыжи тонули в пушистой борозде, и лыжня за спиной быстро исчезала, заравнивалась новым слоем.

— Торве, — сказала Вильгельмина. — Там впереди, на дороге, кто-то идет нам навстречу.

Торлейв, сощурившись, вгляделся в туманную путаницу леса, скал и снега.

— Я никого не вижу.

— И я не вижу. Но слышу.

— Как это?

— Я чувствую, что он там. Слышу, как он дышит. Он еще далеко, но у меня мурашки бегут по коже. И я снова слышу, как поет Йорейд. Как только становится опасно, до меня доносится ее пение — далекое и тихое. Так было позавчера на дороге. И еще Айли. Она сказала: «Лес говорит. Разве ты не слышишь?» И я стала смутно различать, что говорит лес.

— За последние две недели я научился верить и более странным вещам. Давай укроемся в башне.

Торлейв и Вильгельмина обогнули ельник и поднялись по широкой каменистой гряде. Море шумело прямо под ними. Волны накатывали на оледенелый берег, омывали черные острые скалы, носили и перекатывали обломки берегового льда.

«Сорваться с тропы — и смерть! — подумала Вильгельмина. — Как страшно было бы умереть теперь!»

Башня стояла прямо перед ними. Часть крыши была цела, но караульная изба — деревянная пристройка внизу — совсем сгнила и обвалилась. Вход в башню зиял черным проломом. Вильгельмина поежилась, но вошла следом за Торлейвом.

Внутри было полутемно, свет проникал лишь через дыру в крыше. Бродяг здесь не было, но на полу осталось старое кострище. Узкая винтовая лестница вела наверх, на смотровую площадку. Та сохранилась лишь частично.

— Сверху отлично видно будет тех, кто идет по дороге, — сказал Торлейв.

Они поднялись наверх.

Человек появился внезапно. Вышел из-за груды валунов. Темная фигура его в длинной одежде, точно изогнутая черная руна, выделялась на белом снегу. Ветер развевал полы длинного плаща. Путник ковылял на лыжах, подволакивая ногу. В правой руке его был длинный посох.

Человек появился внезапно. Вышел из-за груды валунов. Темная фигура его в длинной одежде, точно изогнутая черная руна, выделялась на белом снегу.

— Это Финн! — тихо произнес Торлейв.

При этих его словах Финн повернул голову в островерхом капюшоне и посмотрел в сторону башни. Сердце Вильгельмины едва не оборвалось. Она отлично понимала, что с такого расстояния никто не может услышать шепот Торлейва. Но она же слышала шелест Финновых лыж и даже его дыхание.