Читать книгу - "Клад и крест - Сергей Сухинов"

Лёнька замолчал, заметив, как болезненно поморщился Антон.

– Да уж, наделали мы дел… Таким только премии и давать! Буль погиб. Ахсара избили так, что он еле остался жив. Оксана в больнице. Да и мне досталось… Кладоискатели фиговы! Развели тайн, как тараканов. Хорошо еще, что Борис Васильевич вызвал полицию. А не то каюк бы настал нашему знаменитому АРТ!

Лёнька кивнул, хотя в общем-то не был согласен с Антоном. Все петровские ребята вот уже три недели только и говорят, что про АРТ, и жутко им завидуют. Да разве только одни ребята! Взрослые тоже любят обсуждать, какую премию получат трое друзей за золотой бюст, и как их родители эти деньги пристроят. Но разве с больным можно спорить? Нет, иначе больной может разволноваться, а это очень вредно.

– Насчет везения – это верно, – поддакнул он. – Володарскому в ту ночь не спалось, и он в час ночи вышел на балкон покурить. Видит – возле заброшенного дома блуждают три огонька. Он вспомнил, что видел вечером, как возле этого же места стоял черный джип, и на всякий случай взял да и вызвал полицию. А туда же чуть раньше позвонила и мать Тёмы, которая заметила, что ни сына, ни Буля ночью дома нет. Вот так и получилось, что полицейский патруль прибыл очень быстро, и вместе с ним приехал Олег Николаевич. Улыбка Фортуны!

– Чего? – не понял Антон.

– Ну, Фортуна – это богиня удачи. И она вам троим здорово улыбнулась! Теперь разделите премию и заживете! Все Петровское вам страшно завидует. Ведь почти сто лет наши мужики этот клад искали, а нашли его какие-то безусые пацаны. Ну и повезло вам!

Антон задумчиво посмотрел на приятеля.

– Знаешь, я за этот жуткий месяц о многих вещах передумал. Говоришь, мы клад нашли? Но ведь вещи, которые были спрятаны в подземных ходах, принадлежали князьям Голицыным. Верно.

Лёнька опешил.

– Ну, это когда было… Да и последний князь, Александр Владимирович давно уже умер!

– Да, умер, – кивнул Антон. – Но он вовсе не последний князь, потому что род князей Голицыных жив! У Александра Владимировича остались дети, внуки. Кстати, я в Интернете вычитал, что немало потомков Голицыных живут и у нас, в России. Все они – законные наследники сокровищ своих предков. Получается, что мы с ребятами попросту собирались их обокрасть. Чем мы лучше?

– Ты что? – изумился Лёнька. – Да и кто сейчас так думает? Нынче все деньги делают, а не рассуждают, что такое хорошо, а что такое плохо. «Бабки гони», вот и весь разговор!.. Я вот по телику видел, как шустрые парни из Питера шарят на так называемом «Невском пятачке», где во время войны шли жуткие бои. Ищут уцелевшее оружие, документы, обмундирование и продают коллекционерам. Даже золотыми зубами погибших воинов не брезгуют, сволочи! А ты… Не такое нынче время, чтобы о высоких материях рассуждать.

– Много ты понимаешь… А по-моему, как раз и настает то самое время, – жестко произнес Антон.

Лёнька не захотел больше спорить.

– Ладно, мне пора, – заторопился он, вскакивая со стула. – Побегу, пока врачи меня не засекли. Если увидят, что я проник в палату в неположенное время, то моей тетке здорово влетит. Ну пока, на днях обязательно еще приду! Не забудь, что обещал меня не выдавать! У Тёмки рука тяжелая, я уже однажды получал от него по шее…

И Лёнька словно бы растворился в воздухе.

Антон озадаченно посмотрел ему вслед.

Оксана… Выходит, она сейчас тоже лежит в больнице. И наверное, ей тоже очень-очень плохо. И все из-за него, болвана!

Теперь между ними все кончено. Оксана никогда, никогда его не простит…

Слезы сами собой навернулись на его глаза. С самого детства Антон не позволял себе плакать, а вот сейчас раскис. Он вдруг представил собственные похороны. А что, ведь если бы пуля пролетела чуть выше, то… Наверное, Борис Васильевич не рискнул бы рассказать дочери про его гибель, и та узнала бы об этом, только вернувшись в Петровское к первому сентября с каких-нибудь Канарских островов.

…Она выйдет возле школы из белого «Линкольна», загорелая, веселая, самоуверенная. Поднимется по лестнице, не обращая внимания на восхищенные и завистливые взгляды. О нем, Антоне, она давно уже не вспоминает. Ну, почти не вспоминает. И вдруг, придя в класс, видит, что среди ребят его нет. Но из гордости не хочет никого расспрашивать. Так пройдет одна неделя, вторая, третья… И вот однажды Оксана не выдержит, подойдет к Тёме и Родику, и этак небрежно, словно между делом спросит: «А где же этот… ну как его… Антон, кажется? Неужели он такой злостный прогульщик, что за месяц так и не удосужился ни разу не прийти в школу?» – А Тёмка сурово посмотрит на нее, и очень тихо скажет: «Разве ты не знаешь?» – «А что я должна знать? «– фыркнет Оксана. – "Ну, что Румата погиб.» – «Какой-такой Румата?» – не поняла Оксана. – «Как это кто? Так мы звали Антона.» – «Не понимаю… Ты хочешь сказать, что Антон… умер?» – Тёма ничего не ответит, и все ребята будут просто стоять и молча смотреть на Оксану. И та вдруг зарыдает, и бросится прочь из школы. Побежит к кладбищу, сорвет возле дороги букетик полевых ромашек, а затем станет бродить среди оградок, ища самую свежую могилу… И там, возле маленького холмика, она простит его. Но уже будет поздно…

Как ни странно, слезы облегчили душевные страдания Антона. Ему было немножко стыдно за то, что он разыграл перед собой такой душещипательный спектакль, но ведь на самом деле ему стало легче! И дальнейшая жизнь казалась уже не такой мрачной и беспросветной. Пройдет время, он выздоровеет, с Оксаной тоже будет все в порядке. Они встретятся там, в парке, на их месте. И он попросит у Оксаны прощение. Если любит, простит. А если нет…

Почувствовав, что глаза вновь начинает предательски щипать, Антон поспешно открыл старую книгу.

Это были мемуары князя Александра Владимировича Голицына, написанные в 1927 году в США, где князь поселился вместе со своей семьей после бегства из России. И как Лёнька сумел раздобыть такую редкую книгу? Уму непостижимо…

Если бы такая книга попалась Антону еще месяц назад, то первым делом бы он начал ее лихорадочно листать, пытаясь разыскать хотя бы упоминание о сокровищах и о подземных ходах. Так недавно он читал книгу по истории Петровского. Кладоискатель сопливый…

Но за эти недели, проведенные в больнице, наедине с болью и со своими мыслями, что-то изменилось в его душе. Антон и сам не мог понять, в чем тут дело. Может, причиной была гибель Буля? Или пуля, которая едва не убила его? Или стыд, который он испытал, увидев доброе, встревоженное лицо Бориса Васильевича? А уж как родителям досталось, и говорить не приходится.

Так или иначе, но меньше всего сейчас Антон думал о кладе, о найденном золотом бюсте и о премии. Он вдруг ощутил себя мелким воришкой, забравшимся в музей, чтобы стащить все, что попадется под руку, и улепетнуть побыстрее. Но вдруг в музее вспыхнул свет, и воришка увидел глаза, устремленные на него со всех сторон. Глаза далеких предков, застывшие на портретах старых мастеров. Они смотрели на незваного гостя с мешком в руке с глубокой укоризной и затаенной грустью. И эти молчаливые взгляды были страшнее всего, страшнее даже бандитских пуль…