Читать книгу - "Глубина моря; Открытое море - Анника Тор"

– Юди!

– Эди, Эди!

Голос Юдит звучал нежно и ласково. Штеффи никогда раньше не слышала, чтобы подруга так разговаривала.

Медсестра поставила стул для Юдит подальше от кровати. Сестры тихо разговаривали между собой на идише. Юдит что-то спросила. Эдит ответила. Юдит заплакала. Эдит хотела протянуть к ней руку и утешить, но медсестра опередила ее. Не прикасаться.

Через некоторое время Юдит обернулась к Штеффи.

– Иди сюда, – сказала она. – Поздоровайся с Эдит.

Штеффи знала, что Эдит – молодая девушка, всего на несколько лет старше нее. Но лицо с запавшими глазами было лицом старухи. Одновременно она напоминала птенца – бритая голова, резкие черты, кожа да кости, невесомое тело. Смотреть на нее было тяжело.

Юдит рассказала сестре, как два года назад они со Штеффи встретились в трамвае в Гётеборге. А до этого вместе учились в Еврейской школе в Вене.

– Штеффи – моя лучшая подруга, – сказала Юдит. – Это она придумала приехать сюда на велосипедах и расспросить о родственниках.

Эдит кивнула и слабо улыбнулась.

– Кого ты ищешь? – спросила она по-немецки.

– Отца.

– Больше никого?

– Мама умерла в Терезиенштадте. А младшая сестра – тут.

Подошел врач.

– Вам пора уходить, – сказал он Юдит. – Эдит нельзя утомлять. Она очень слаба.

– Можно мне прийти еще раз? – спросила Юдит. – Как часто я могу ее навещать?

– Это запрещено, – ответил доктор. – Из-за инфекций. Но я попрошу главврача выписать вам пропуск, и вы сможете ее навещать. Как знать, вдруг ваше общество пойдет ей на пользу.

– Нельзя ли перевести ее в Гётеборг? Я бы навещала ее каждый день.

– Я узнаю, – сказал врач. – Но, боюсь, ничего не выйдет. Все места там заняты. К тому же болезнь заразная.

Уже знакомая медсестра повела их назад. На лестнице девушек кто-то догнал. Это был тот парень, с которым они беседовали во дворе школы. Он с жаром заговорил на идише.

Юдит повернулась к Штеффи.

– Он сказал, что нашел человека, который видел твоего отца. Он ждет нас во дворе.

Штеффи объяснила все медсестре. Та кивнула и попрощалась.

Парень подвел их к невысокому мужчине на костылях.

– Здравствуйте, – сказала Штеффи.

– Здравствуй, – по-немецки ответил мужчина. – Меня зовут Адам Гольдшмит. Значит, ты – дочь Антона Штайнера?

Сердце Штеффи подпрыгнуло. Этот человек знает ее отца!

– Да, меня зовут Стефания.

– Твой отец был добрым человеком, – сказал мужчина.

Был? Неужели папа умер?

– Мы вместе были в Освенциме, – продолжал Адам Гольдшмит. – Не хочу рассказывать, что мы там пережили. Этого не описать. Но твой отец спас мне жизнь, когда я потерял ногу. Если бы он не помог мне, я не смог бы работать и попал в газовую камеру. Хороший человек.

Штеффи хотела спросить, что случилось дальше, когда Адам видел папу в последний раз, знает ли, где он. Но во рту у нее пересохло, а язык одеревенел. Слова застряли в горле.

– Нас перегоняли в Германию. Когда русские стали наступать, немцы срочно начали освобождать лагерь. Нам пришлось идти зимой без теплой одежды, без обуви, без еды.

Мужчина замолчал.

– Продолжайте, – прошептала Штеффи. – Продолжайте!

– Мы спали на обочине дороги, в сараях, в руинах. Утром на четвертый день я проснулся и не нашел твоего отца. С тех пор я его не видел.

– Он…?

– Не знаю. Молю Бога, чтобы он был жив. Больше ничего сказать не могу.

Как больно! Как невыносимо больно! Штеффи представила себе отца, бредущего по заснеженной дороге, в обносках, на ногах – рваные тряпки.

Зачем этот человек разбудил в ней надежду, а потом ее отнял? Зачем она очертя голову поехала сюда? Лучше бы ждала официального ответа. Лучше не знать ничего, чем потерять надежду.

Что она скажет Нелли?

Как больно!

Глава 25

– Сохраняй такое выражение лица, – велела Карита Борг.

– Какое?

– Которое только что у тебя было.

Нелли попыталась вспомнить, какое у нее сейчас было выражение лица. Ничего не вышло.

– Не напрягайся, – настаивала Карита. – Сядь, как сидела несколько секунд назад. Помнишь, о чем ты думала?

Конечно, Нелли помнила. Она думала о том, о чем с недавних пор думала постоянно. Что с ней будет? Куда ее отправят?

– Да.

– Вот об этом и думай!

Что будет, если Йон расскажет тете Альме правду о том, как он чуть не утонул?

– Да! Именно так!

Нелли нельзя было смотреть, как Карита рисует. Художница требовала, чтобы девочка все время сидела, потупившись, опустив глаза вниз, на куклу, изображавшую Пабло. Улыбаться тоже было нельзя.

И на картину смотреть нельзя. Пока. Только на вернисаже в сентябре, так решила Карита. Это будет сюрприз.

Правая рука затекла, пальцы кололо иголками.

– Хочешь передохнуть?

– Да, спасибо.

Нелли поднялась, отложила куклу и попыталась размять руку. Карита налила в стаканы воды из графина, стоявшего на столе у мольберта. Один стакан она протянула Нелли, другой взяла себе.

– Хочешь погулять?

Нелли покачала головой.

– Мне нравится позировать.

– Странно, – сказала Карита, – что такая девочка, как ты, оказалась в этом захолустье.

Нелли не поняла, что она имеет в виду.

– Я сразу догадалась, – продолжила Карита, – что тут не твой дом. Не только по цвету волос и глаз. Твоя аура говорит, что ты – человек другого сорта.

– Аура?

– Излучение, которое исходит от тебя, – пояснила Карита. – У тебя весьма своеобразная аура. Мне не следовало этого говорить, но именно потому я захотела нарисовать твой портрет. Зря тебя привезли сюда. Тебе нужно образованное общество, чтобы развивать свою индивидуальность.

Аура. Образование. Индивидуальность.

Нелли не поняла значения этих слов. Но уловила общий смысл. Значит, ее прежние страхи были обоснованны: она другая, она не вписывается в окружение, и Карита подтверждает это.

Нелли другая. Нелли им не подходит.

Поэтому они не хотят оставлять ее у себя.