Читать книгу - "Муха и влюбленный призрак - Евгений Некрасов"

— А знаешь прикол: «Это звонят из магазина «Сантехника». Вам унитаз нужен? Нет? Тогда мы придем и снимем», — сказал Петька. Он и не думал топиться, а сидел себе на ступеньке и по очереди с Боингом дымил коротеньким окурком. Боинг затя­гивался привычно, а Петька только набирал дым в рот и пыхал.

Маша села на другой пролет лестницы, чтобы ее не заметили, и стала слушать.

— Затянись, затянись, — приговаривал Боинг. — Табачок, он все напряги оттягивает. Знаешь песню: «Ты одна не изменяешь, сигарета, сигарета!» Забыл, как дальше.

— «Даже лошадь убиваешь, я люблю тебя за это», — не задумываясь, продолжил Петька. Он сочинял сти­хи. Плохие, зато быстро.

— Не, Там по-другому: «ответа», «привета»... — стал припоминать Боинг и запоздало хохотнул. — Про лошадь — это рулёз. Как в анекдоте: приходит лошадь в бар...

— Знаю, — перебил Петька. — «И добавьте в кок­тейль капельку никотина».

— В натуре! — Боинг посмеялся, чтобы скомкан­ный Петькой анекдот не пропал зря, и спросил: — Соловей, а ты правда в Алентьеву втрескался?

— Сам не знаю, — признался Петька. — Иногда смотрю на нее и за руку взять боюсь. Такая она хруп­кая. Как изо льда.

— Алентьева?! — изумился Боинг. — Она больше меня на турнике подтягивается!

— Я не про то, — сказал Петька. — Тебе, Боинг, не понять.

— Мне?! Да я на год и два месяца тебя старше, со­сунок! Я, если хочешь знать, с Нинкой из кафе...

Маше не хотелось знать, что собирается сказать Боинг, и она кашлянула.

— Эй, кто там? — крикнул Петька.

— Я там.

— Маш, ты? — Петька взбежал к ней по лестнице. Изо рта у него еще валил табачный дым.

— Ну и что ты учудил? — спросила Маша. — Раз­ве ты не понимал, что меня подставляешь?

— Не-а, — понурился Петька. — Кто ж знал, что Деревяныч тебе пару вкатит!

— Деревяныч?

— Не я же! — с вызовом ответил Петька.

Он действительно ничего не понял! Маша взорва­лась:

— Клоун! Тебе что, жалко было сказать: «Да, Дмитрий Ваныч, это я списывал»? Нет, ты молчал, как партизан на допросе! Тебе надо было выпендриться, показать, какой ты герой!

— Алентьева, хорош Соловью ботанику читать! — крикнул снизу Боинг.

— Это еше не ботаника, — остывая, буркнула Ма­ша. — Я еще по морде ему не дала, а очень хочется.

— Чего она? — удивился Боинг. Петька объяснил:

— Прикинь, это у нее первая двойка в жизни!!

— В натуре первая?

— В натуре, — подтвердила Маша.

— Ну, тогда рули сюда, у меня еще сигареты есть! — позвал Боинг. — Добро пожаловать в наш клуб. Велком, Алентьева. Салям алейкум.

Маше было все равно. Если ты за какие-то полча­са впервые в жизни схватила двойку и прогуляла урок, то почему бы не попробовать сигарету?

И она попробовала. Три затяжки.

Голова закружилась, стены побежали, и Маша се­ла на ступеньку. Боинг отобрал у нее сигарету и су­нул себе в рот, проворчав:

— Обслюнила всю. Больше не дам, а то еще рвать начнешь.

— Что рвать? — не сообразила Маша.

— Не что, а чем. Чем завтракала, тем и вырвешь.

Маше не понравилось, что Боинг разговаривает свысока, и она сказала:

— Это все, что ты можешь: по лестницам окурки смолить?

— А что еше надо белому человеку? — удивился Боинг. — Урок прогуливаем, курево есть. Может, возьмем пивка и свинтим к морю?

— Мелко плаваешь! — отрезала Маша. Хотелось доказать, что Петькины игры с Деревянычем и Бонины сигареты — просто детский сад. А вот она, Ма­ша, такое сделает... — Я в подвал пойду! А вам слабо?!

— Че я там не видал? — начал Боинг, и тут до него дошло: — Белого Реалиста?

— А кого ж еще?

Боинг хмыкнул:

— Ветер тебе в корму, прогуляйся туда и обратно. Там, знаешь, какой замочище поставили! Как в банке.

— Знаю, — кивнула Маша. — И знаю, где ключ.

— Это все знают: у директора. Он даже завхозу его не дает.

— Замки не продаются с одним ключом. Боинг с Петькой переглянулись.

— Не томи, Маш. У кого второй? — спросил Петька.

— Считайте, что у меня! — торжествующе выпа­лила Маша.

Ей поверили сразу.

— Пошли! — загорелся Петька. — У Боинга зажи­галка — есть чем посветить.

Маша развела руками:

— Он же у меня не с собой, ключ. Достану, тогда пойдем.

— Завтра.

Завтра как раз была история. Маша прикинула, как у всех на глазах вынуть ключ из-под гипсового Сократа. Легким движением руки, можно даже при директоре, если Боинг и Петька закроют ее спинами.

— Идет, — согласилась она. — Фонарики не за­будьте.

Петька сказал:

— Знаем! Белый Реалист водится только в темно­те, где лампочки перегорели.

— Не, он сам их гасит. Когда я первый раз учился в седьмом классе... — начал Боинг. И рассказал одну из историй, которые ходили по школе, не давая угас­нуть слухам о Белом Реалисте.

Однажды Боинга выгнали с урока. Дверь в подвал тогда запирали на висячий замок, о котором не стои­ло и говорить. Он открывался даже без гвоздя, если рвануть посильнее. В подвал бегали девчонки, чтобы узнать Белого Реалиста имя жениха. Боингу это было без надобности, но хотелось поболтать с привидением. Спросить, что делает Белый Реалист, когда девчонок не пугает, из чего застрелился, где достал «пушку».

Боинг спустился в подвал и понял, что девчонки врали. Подвал был до потолка забит сломанными партами. В щели пролезла бы разве что кошка. Но сообразительный Боинг пополз под партами, между ножек. Тогда он думал, как сейчас Петька, что Белый Реалист обитает в дальнем конце подвала, где перегорели все лампочки.

Под партами было полно сломанных стульев. Бо­инг их доламывал и распихивал по сторонам. Ни од­ной девчонке не хватило бы на это сил. Похоже, они просто входили в подвал, стояли у двери, не включая света, и боялись.

Чтобы не плутать, Боинг добрался до стены и полз вдоль нее, касаясь рукой отсыревших камней. Кое-где в щели между партами пробивался свет лам­почек, а там, где совсем ничего не было видно, Боинг светил спичками. Трудности возникали на поворо­тах, когда приходилось изгибаться буквой «Г»: ноги застревали. В такие моменты памятливый Боинг вспоминал детскую песенку про кузнечика, который прыгает коленками назад. Если бы у него коленки гнулись в другую сторону, было бы куда легче.