Читать книгу - "Детектив, смартфон и шифер - Валерий Гусев"

– Я, ребята, сама еще ничего не знаю. У меня только нехорошие подозрения.

– Не парься, разберемся, – сказал Алешка. – Я люблю всякие подозрения. Из них всегда потом что-нибудь интересное вылезает.

– А я не люблю, – сказал я. – Помните, как дядю Юру в краже подозревали? Легко ему было?

– Это совсем другое дело, – возразила Танька. – Дядя Юра ни в чем не был виноват, а эти картины…

– Краденые? – обрадовался Алешка. – Из твоего лицея? Класс! – Он аж подпрыгнул. – Порезвимся! А то что-то скучно стало в последнее время.

Тут зазвонил телефон и приятным женским голосом тети Жени попросил Алексея Оболенского.

– Лешка, я все сделала, – сказала тетя Женя. – Портреты развернула, увеличила, немного почистила изображение. Кстати, очень славные рисунки. У тебя хороший вкус.

– Я знаю, – скромно признал Алешка еще одно свое достоинство.

– Как тебе их передать? Давай на папин компьютер скину?

– Давай.

– Впрочем, ты же не умеешь им пользоваться, – схитрила тетя Женя.

– Кто сказал? Крышкин? Врет он все! Пересылай, теть Жень, разберемся. А с меня кон-фетка.

– Две. – И тетя Женя положила трубку.

– Готово! – обрадовал нас Алешка. – Сейчас мы эти картинки посмотрим и все тайны разоблачим! Таньки грязи не боятся, да?

Не знаю, как там все тайны, а одна сразу же разоблачилась сама собой. Лешка так уверенно сел за папин компьютер, так мастерски вывел и сформатировал изображение, так ловко сделал распечатки, что сразу стало ясно – в папин компьютер он лазает уже давным-давно и регулярно. Правда, никакой секретной оперативной информации папа там не держит.

Танька схватила листки, сосредоточилась и грустно произнесла:

– Так я и знала. «Мальчик со скейтом», «Биатлонистка»… Наших ребят работы. Но почему же автор какой-то Чашкин? – Она протянула листки нам. – Или Крышкин?

Картины были очень хорошие. Мальчик на скейте был изображен в таком стремительном движении, что за него было даже страшно и немного завидно. А девушка-биатлонистка с винтовкой за спиной и лыжами в руках стояла на снегу, подняв голову к небу, и улыбалась. И казалось, что она сейчас забудет про свои соревнования и не спеша пойдет по зимнему лесу: среди синих сугробов, под красным солнцем.

Я бы долго рассматривал рисунки, но за моей спиной так оглушительно пыхтел Алешка, что листки в моих руках испуганно дрожали.

– Какой еще Чашкин? – взвизгнул он.

– Ты что, – спросила Танька, – его знаешь?

– А то? Из нашего класса. Я недавно ему в лоб дал из-за собаки Шерлока Холмса. – И Алешка с презрением выдохнул: – Толстый Мальчик! – И никак не мог остановиться. – Какой он художник? Он писать-то толком не умеет. А рисует, как корова на заборе.

Мы с Танькой немного остолбенели от этой коровы на заборе. Почище, чем «моргнула ногой». Или «топнула головой».

Танька первой пришла в себя.

– Леш, может, он просто однофамилец? Мало ли в Москве Чашкиных? Тысяч сто, не меньше. Да и дело вовсе не в нем. Дело в другом Чашкине.

– Ты все сказала?! – Алешка немного остыл.

Танька на секунду задумалась, потом сказала:

– Вам надо прийти в наш лицей.

– Легко, – тут же согласились мы.

– Вот там вам кое-что будет интересно узнать. Только, Лех, я тебе очень советую: твоему толстому Чашкину – ни слова. Во-первых, все это дело может стать очень опасным, а во-вторых…

– Можно спугнуть более крупную рыбу, – догадливо завершил Алешка ее наставление.

Когда мама вернулась от тети Зины, мы уже тихо-мирно сидели по рабочим местам и делали уроки. Я – свои, Танька – Алешкины. Алешка – Танькины: просматривал ее эскизы, скучные такие. То шар на тарелке, то детский кубик, то чья-то белая отрезанная по кисть рука.

– Скукотень, – вздохнул Алешка.

Да, но совсем скоро нам станет очень не скучно. Еще как…