Читать книгу - "Приключения Тома Сойера - Марк Твен"

Потом совесть упрекнула ее, и ей захотелось сказатьчтонибудь ласковое и хорошее; но она рассудила, что это будет понято какпризнание в том, что она виновата, а дисциплина этого не допускает. И онапромолчала и занялась своими делами, хотя на сердце у нее было неспокойно. Томсидел, надувшись, в углу и растравлял свои раны. Он знал, что в душе теткастоит перед ним на коленях, и мрачно наслаждался этим сознанием: он не подаст ивида, – будто бы ничего не замечает. Он знал, что время от времени она посылаетему тоскующий взор сквозь слезы, но не желал ничего замечать. Он воображал,будто лежит при смерти и тетя Полли склоняется над ним, вымаливая хоть словопрощения, но он отвернется к стене и умрет, не произнеся этого слова. Что онапочувствует тогда? И он вообразил, как его приносят мертвого домой, вытащив изреки: его кудри намокли, измученное сердце перестало биться. Как она тогдаупадет на его бездыханный труп и слезы у нее польются рекой, как она будетмолить бога, чтоб он вернул ей ее мальчика, тогда она ни за что больше его необидит! А он Судет лежать бледный и холодный, ничего не чувствуя, – бедныймаленький страдалец, претерпевший все мучения до конца! Он так расчувствовалсяот всех этих возвышенных мечтаний, что глотал слезы и давился ими, ничего невидя, а когда он мигал, слезы текли по щекам и капали с кончика носа. И он такнаслаждался своими горестями, что не в силах был допустить, чтобы какая-нибудьземная радость или раздражающее веселье вторглись в его душу; он оберегал своюскорбь, как святыню. И потому, когда в комнату впорхнула его сестрица Мэри, всясияя от радости, что возвращается домой после бесконечной недели, проведенной вдеревне, он встал и вышел в одну дверь, окруженный мраком и грозовыми тучами, вто время как ликование и солнечный свет входили вместе с Мэри в другую.

Он бродил далеко от тех улиц, где обычно играли мальчики,выискивая безлюдные закоулки, которые соответствовали бы его настроению. Плотна реке показался ему подходящим местом, и он уселся на самом краю, созерцаямрачную пелену реки и желая только одного: утонуть сразу и без мучений, несоблюдая тягостного порядка, заведенного природой. Тут он вспомнил про цветок,извлек его из кармана, помятый и увядший, и это усилило его скорбноеблаженство. Он стал думать о том, пожалела ли бы она его, если б знала. Может,заплакала бы, захотела бы обнять и утешить. А может, отвернулась бы равнодушно,как и весь холодный свет. Эта картина так растрогала его и довела его муки дотакого приятно-расслабленного состояния, что он мысленно повертывал ее и так исяк, рассматривая в разном освещении, пока ему не надоело. Наконец он поднялсяна ноги со вздохом и скрылся в темноте.

Вечером, около половины десятого, он шел по безлюдной улицек тому дому, где жила прелестная незнакомка. Дойдя до него, он постоял сминуту: ни одного звука не уловило его настороженное ухо; свеча бросала тусклыйсвет на штору в окне второго этажа. Не там ли она присутствует незримо? Онперелез через забор, осторожно перебрался через клумбы с цветами и стал подокном; долго и с волнением глядел на него, задрав голову кверху; потом улегсяна землю, растянувшись во весь рост, сложив руки на груди и прижимая к нейбедный, увядший цветок. Так вот он и умрет – один на белом свете, – ни крованад бесприютной головой, ни дружеской, участливой руки, которая утерла быпредсмертный пот с его холодеющего лба, ни любящего лица, которое с жалостьюсклонилось бы над ним в последний час. Наступит радостное утро, а она увидитего бездыханный труп. Но ах! – проронит ли она хоть одну слезинку над еготелом, вздохнет ли хоть один раз о том, что так безвременно погибла молодаяжизнь, подкошенная жестокой рукой во цвете лет?

Окно открылось, резкий голос прислуги осквернил священнуютишину, и целый потоп хлынул на распростертые останки мученика.

Герой едва не захлебнулся и вскочил на ноги, отфыркиваясь. Ввоздухе просвистел камень вместе с невнятной бранью, зазвенело стекло,разлетаясь вдребезги, коротенькая, смутно различимая фигурка перескочила череззабор и растаяла в темноте.

Когда Том, уже раздевшись, разглядывал при свете сальногоогарка промокшую насквозь одежду, Сид проснулся; но если у него и былокакое-нибудь желание попрекнуть и намекнуть, то он передумал и смолчал, заметивпо глазам Тома, что это небезопасно.

Том улегся в постель, не считая нужным обременять себямолитвой, и Сид мысленно отметил это упущение.