Читать книгу - "Гимназия №13 - Евгения Пастернак"

* * *

Лёля спустилась на третий этаж и села прямо на ступеньки. Во-первых, подкосились ноги, во-вторых, догнали слезы. Все ее надежды на мир рухнули, а Перун – тот самый Перун, который белый и справедливый, который был для нее символом добра и мира, потому что белый цвет – это добро, – Перун оказался глупым и злобным.

Лёля разрыдалась. Кто-то ее утешал, гладил по голове и даже принес воды. Лёля рыдала, не отвлекаясь на такие мелочи. Очнулась, когда все слезы были выплаканы, подняла глаза и столкнулась с добрым и внимательным взглядом Любы. Больше рядом никого не наблюдалось.

– Что случилось, Лёлечка?

– Я в него верила… – выдохнула Лёля.

– Он не хочет помочь?

– Хуже, – вздохнула Лёля, – он… он…

Глаза у девочки опять наполнились слезами.

– Что «он»?

– Он хочет, чтоб мы принесли жертву.

– Наверное, не жертву, а просто подарок, – спокойно сказала Люба. – Можно ж принести ему плюшек, конфет всяких…

– Нет, – перебила Лёля, – он хочет человеческую жертву. Он так сказал.

Люба отшатнулась, как будто ее ударили.

– Так и сказал? – переспросила она.

Лёля кивнула. Люба встала со ступенек и мрачно начала вышагивать по коридору.

– Ты не говори никому об этом, – сказала она, – а то мальчишки драться полезут, ты же их знаешь…

– Да как я могу не сказать?

– Ну скажи не всё. Скажи просто – не договорились.

– Но почему? – ошеломленно спросила Лёля.

– Потому что я, кажется, знаю, как выполнить это условие. Но мне нужно, чтоб мне никто не мешал.

Люба решительно встала и потащила Лёлю за собой.

– Идем к ребятам, они уже волнуются.

Все по-прежнему сидели в библиотеке и действительно уже волновались. При виде заплаканной Лёли Антон вскочил и бросился к ней.

– Что случилось? Он тебя обидел? – Антон сжал кулаки.

– Вот видишь, – прошептала Лёле на ухо Люба.

– А что, ее обижать только тебе можно? – съязвила Маша.

– Он… ну… – Лёля мучительно соображала, что же сказать.

– Завтра… – прошептала Люба.

– Он сказал прийти завтра, – выдавила из себя девочка.

– А чего ты плачешь? – с подозрением спросил Антон.

– Он ругался, – честно ответила Лёля, – говорил, что я предательница, и вообще…

– Он мне сразу не понравился, – сквозь зубы сказал Антон.

– А что делать? – спросил Мишка.

– Спать ложиться, – сказала Люба. – Утро вечера мудренее.

– А может просто пойти к Перуну и дать ему в морду, а? – с надеждой спросил Мишка, пристраиваясь на двух стульях.

Лёля вспомнила гром, запах озона и вздрогнула.

– Нет! – сказала она и переглянулась с Любой.

– Ладно, ждем до завтра, – сказал Антон, задумчиво глядя на девочек.

– А нельзя нам быть самим по себе, ни за кого? – тихо спросила Лёля.

Севка, который уже свернулся клубочком, обложившись книгами и используя самый большие из них в качестве подушки, немедленно встрепенулся.

– Нельзя! Пока тебя не было, мы тут с Машей все выяснили.

– Что? – спросила Лёля.

– Наша гипотеза такова, – начал Севка, – есть Белые, и есть Черные. Жили они в дубе, а мы своим взрывом что-то сделали… Понять бы что… – Севка вскочил, поправил очки, посмотрел на помещение, понял, что походить туда-сюда негде, и уселся на место. – Короче, все они из дуба повылезали. И, видимо, пока мы не вмешались, у Белых был перевес.

Докладчик строго оглядел присутствующих, но в строгости особой нужды не было – все и так слушали внимательно.

– Потом мы освободили Кощея, – продолжил Севка, – и все испортили… Или поправили… Короче, это как посмотреть. Суть в том, что теперь у них равновесие.

– Это плохо? – спросила Лёля.

– Наверное, плохо, – сказал Севка. – Черных стало больше, нечисть всякая повылазила. Домовые по углам трясутся. А нам теперь нужно как-то опять восстановить перевес Белых.

Лёля затравленно посмотрела на Любу.

– Спите! – сказала Люба. – Завтра все будет хорошо.

* * *

Всю ночь Антон спал вполглаза. Ему больше не снился столб с идолом, вместо него в голову лезла всякая ерунда. Например, мерещилось, что он – волк, который охраняет отару овец. Овцы все время пытаются разбежаться, а он их снова сгоняет в кучу. Не успеет вернуть одних, как с противоположного края отары кто-то снова совершает попытку побега. Волк-пастух бросается к ним, грозно рычит, загоняя глупых животных назад – и замечает новых беглецов. Овцы двигаются не быстро, но очень бестолково, из-за этого приходится метаться туда-сюда и сбивать лапы в кровь. А упускать нельзя – вдалеке горит костер пастухов, которые только и ждут, чтобы отловить овечку и зажарить…

Антоха открыл глаза и долго не мог понять, как костер кровожадных пастухов смог перекочевать в реальность. Потом понял и рассердился. Это в дальнем углу Севка и Маша светили вечным фонариком на страницы какой-то книги.

– Что там за посиделки? – зашипел Антон. – А ну спать!

Фонарик испуганно дернулся и погас.

– А можно мы еще почитаем? – в наступившей тишине голос Маши звучал особенно жалобно. – Севка пытается сложить руны, но тут…

– Завтра разберетесь! – отрезал Антоха и повернулся на другой бок.

И тут же провалился в новый сон, немного приятнее предыдущего. Теперь он увидел высокого веселого парня в холщовой рубахе до пят, с поясом и ножнами, в черных сапогах и островерхом шлеме. Лицо парня показалось Антохе знакомым. Присмотревшись, он сообразил, что это его далекий предок – что-то родное виделось в упрямо сжатых губах, взгляде исподлобья, в осанке и жестах.

– Здорово, брат, – парень протянул Антохе ладонь. – Ты ведь из наших?

Во сне сразу понимаешь, о чем речь. Антоха пожал руку и кивнул.

– Ага. Я волхв.

Ладонь оказалась грубой, жесткой от мозолей.

– Я в волка обращаться могу, – зачем-то похвастался Антоха.

Парень весело рассмеялся и хлопнул своего далекого потомка по плечу.

– В волка – это любой пацан может. Хочешь, научу соколом перекидываться?

Антоха не обиделся, напротив, покорно склонил голову.

– Научи, Волх Всеславьевич!

– Раз плюнуть! – и Волх действительно плюнул себе на правую ладонь, а потом прихлопнул ее левой.