Читать книгу - "Печать Магуса - Алексей Олейников"

Тадеуш Вуйцик вспомнил все это, и слюна непроизвольно закапала с клыков. Пальцы сжимались, кисти утолщались в подушечки звериных лап, по телу бродила и искала себе выхода дрожь, предвестник изменения, и зверодушец не хотел его останавливать. Он хотел перевернуться, стать волком!

– Тадеуш, все же не так плохо… – Марко попятился. – Лучше не надо, малыш. Не делай этого.

Пан Вуйцик, окончательно взбешенный, начал обходить его по кругу. Он горбился, прижимался к полу и с каждым шагом все меньше походил на человека.

– Молодой человек! – укоризненно прогудели сверху. Неведомая сила подняла зверодушца за загривок и несколько раз встряхнула как расшалившегося щенка.

– Соблюдайте! Правила! Поведения! В библиотеке! – С каждым словом пана Вуйцика подбрасывало так, что он лязгал зубами и едва не откусывал язык.

Зверодушец рухнул на пол красного мрамора и с трудом встал на дрожащие ноги. Он был пристыжен, он был вразумлен, он втянул когти, зубы и категорически поджал хвост.

– Держите своего зверя в клетке!

Тадеуш поднял взгляд. Над ним стоял великан. Высоченный и худой, как фонарный столб, с длинными костистыми руками, этот монстр явно не принадлежал к человеческому роду. На сколько метров возносилась его всклокоченная голова с огромными, горящими янтарным огнем глазами? Два с половиной, три, четыре? Зверодушец не задавался глупыми вопросами. Он просто прощался с жизнью.

«Это чудовище разорвет меня на куски. – Мысли Тадеуша путались. – Мамочка моя, не зря ты не хотела, чтобы я ехал на эту стажировку…»

Великан нагнулся, протягивая к зверодушцу ладонь размером с лопату для уборки снега, и пан Вуйцик, издав что-то среднее между писком и воем, снова потерял сознание.

…

– И это стажер? Будущее Магуса под большим вопросом.

– Ты же знаешь, какие нервные эти зверодушцы. Сам понимаешь, двойная психика…

– Он шумел. Книги не любят шума. Зачем ты притащил этого териоморфа[28]в мою библиотеку?

– Надеялся, ты будешь более гостеприимен.

– Марко Франчелли, я гостеприимен. К тем, кто входит через двери, а не вламывается через черный ход. Сколько раз просил Сатыроса залатать эту червоточину в шкафу! Как когда-то один дурачок ее проделал, так с тех пор каждый юнец, прознавший про петлю Теодоруса, норовит сигануть в пропасть! От тебя я подобных глупостей не ожидал.

– Ну, в последнее время я много глупостей натворил. Давно не был на Авалоне, захотелось вспомнить прошлое.

– Да, ты в последнее время не заглядывал. Что-то произошло?

– Я… хм… был в длительной командировке.

– Да, и она сказалась на тебе не лучшим образом. Потолстел, сморщился…

– Кто бы говорил, тролль книжный.

– Еще один такой намек, и я аннулирую твой абонемент. И слезь уже с «Кошачьей смерти», не видишь, гримуар нервничает.

– Мы с ним давние знакомые, это он так здоровается.

– Мальчишка просыпается…

Тадеуш открыл глаза. Он лежал на полу, накрытый какой-то пыльной гардиной, а под головой было что-то твердое и квадратное. Оно острым углом впивалось в затылок.

Марко Франчелли сидел на тумбе, окованной бронзой и закрытой на тяжелый замок. В нижнем углу тумбы торчало металлическое ушко, от которого тянулась цепь. Цепь вела к бронзовому костылю, вбитому меж мраморных плит. Тумба периодически мелко тряслась, подпрыгивала и с шумом падала, но Марко был невозмутим: он изящно балансировал на необычном сиденье и листал толстый фолиант.

Рядом на полу, согнув непомерные ноги, уселось то самое чудовище. Худое тело, составленное из жил, костей и обветренной толстой кожи. Узкий, хищно загнутый ястребиный нос, светящиеся янтарно-желтым глаза с идеально круглыми зрачками. Руки с крупными суставами, похожие на манипуляторы робота, созданного каким-нибудь сумасшедшим ученым в девятнадцатом веке. Зеленовато-седые патлы, торчащие дыбом. Ни в одной энциклопедии Тадеуш не читал о подобном создании – а оно явно было из Первых. Существо отдаленно напоминало тролля.

Сейчас оно казалось значительно меньше. Если бы это чудище по странной блажи решило загримировываться, нацепить парик, темные очки, шляпу, закутаться в плащ до пят, то оно могло бы даже пройти по улицам города, не поднимая всеобщей паники. Как не поднимет ее в Нью-Йорке, например, глухонемой албанский пастух двухметрового роста.

– …простите… – Тадеуш заерзал под гардиной и чихнул. Дерево, кожа, бронза и бумага, – определил он по запаху. Много бумаги. Очень много бумаги. Зверодушец сел и вытащил из-под головы толстый том. «Энциклопедия ненужных энциклопедий», – прочел ошарашенный поляк.

– Вы в Большой библиотеке Башни Дождя. – Великан поднялся, повел длинными руками, обдавая зверодушца сложной смесью запахов. Пахло крутым табаком, пылью, книгами, перьями и шерстью, пахло красками, тушью, глиной… а еще звучали нотки льда и камня.

– Я главный хранитель Большой библиотеки Башни Дождя, архивариус Мимир Младший, – громогласно отрекомендовался великан.

Огонь «вечных свечей» вспыхнул ярче, и Тадеуш Вуйцик понял, что стоит на дне громадного колодца, стены которого – книжные стеллажи. Узкие лестницы тянулись вдоль стен до самого арочного потолка, под которым билось и трепетало яркое пламя, очерченное сложной геометрической фигурой, выложенной темной плиткой в светлом потолке. Голубовато-золотой язык огня дрожал и вытягивался вниз, к маленьким фигуркам людей.

Порой отдельные стеллажи со скрипом отрывались от своих мест и медлительно дрейфовали в воздухе, чтобы прилепиться к другой стене. Так же вели себя и отдельные книги – было видно, что библиотека живет насыщенной и самостоятельной жизнью.

– Это что такое? – хрипло спросил Тадеуш. – Книги… они сами…

– Культурный обмен, ничего удивительного.

Тадеуш не сразу расслышал, он разглядывал странного вида сооружение на полу, в центре – еще более необычное, чем все вокруг. Оно походило на гигантскую механическую руку, сложенную вчетверо. По крайней мере. Или на очень экзотический пожарный кран.

– А это что? – Пораженный, пан Вуйцик подошел ближе.

– Очередное творение Сатыроса, – с неудовольствием ответил старший хранитель. – Как всегда, неудачное.

– А что оно делает? – выдохнул Тадеуш. К его изумлению, вся громада этого сооружения увенчивалась человеческой рукой – точнее, рыцарской перчаткой. Перчатка мертвой хваткой сжимала смятый клочок бумаги.

– Мою работу, – хмыкнул Мимир. – Книги выдает. Так абонемент будем оформлять, молодой человек?