Читать книгу - "Телониус Белк - Фил Волокитин"

– Воспользоваться правом недвижимости вы тоже не можете. И отец вам тоже не может ни в чём помочь. Видите ли, – женщина в синей форме откашливается. – Квартира оформлена на Марину.

Ей никак не выговорить Мопсину фамилию.

Но мне и так все ясно. Лайне разводит руками. Тётка действительно сделала всё что могла. И Лайне тоже. Через неделю она уезжает на свое первое место работы – в Турку или куда-то ещё. И если мы с ней увидимся, то уже только там, где электрички врезаются в махину средневекового собора.

Так, кстати, сказать, и произошло.

А пока мне рекомендуют Хельсинки как единственный шанс прорваться на ту сторону и не возвращаться домой никогда. И я бреду домой, обдумывая эту мысль. Ясно одно. Теперь Тууликаалио как обуза – мне с ним не по пути. Тууликаалио – это в другую сторону. Теперь уже ближе к Мопсе.

– У вас здесь никого нет? – уточняют из машины. Оттуда торчит голова тётки в синей форме.

Мы с Лайне пришли к самому закрытию. За нами закрылась дверь, сразу после того как мы ушли. Но она остановила напоследок машину передо мной. И она совершенно искренне хочет для меня то-нибудь сделать.

Но я вспоминаю поднявшего лапы Телониуса Белка и твёрдо говорю .

– Никого нет.

А придя домой, делаю прощальный Round Midnight по всей клавиатуре рояля.

Этот рояль «Эстония» – дрянь. Я давно это понял. Но всё равно играю – чётко и резко. Несогнутыми пальцами, разумеется, как Телониус Белк.

Раздаётся дружный стук по стене. Это одна из соседских бабулек. Может быть даже новая, которая приехала сюда позавчера. Или, может быть, Том из Финляндии. А потом – стук в окно. Едва слышный, так будто кто-то об это окно почесался. Это Лайне, приехавшая следом за мной на автобусе. Приободряет, протягивает руку, щекочется. Правда через окно. А лучше бы рядом.

Я-то думал, что со всеми здесь подружился. Но всем на меня наплевать. Главное чтобы ничего не случилось и цветы под окном были вовремя политы чем-то вонючим.

Из ставшей ненужной телевизионной коробки я смастерил две таблички. Долго сидел с телефонным словарем наперевес, калякал несогнутыми пальцами как доктор Стрендж после аварии. Теперь, с такими пальцами я только и могу, что играть. И ничем другим заниматься уже не получится. Да и играть – только на пианино или на саксофоне, где пальцы не так уж важны. Да и на саксофоне – только если смогу разобраться с дыханием.

Позвонил потом Лайне сам. Разумеется, в дверь. Телефонного номера её мне так и не досталось.

И Лайне взяла маркер и заботливо обвела все мои неуклюжие финские слова, сделав буквы невероятно красивыми – у одного появились крылышки, у другого колеса как у велосипеда.

Потом протянула мне список финских слов, которые понадобятся при автостопе. И ещё, вдобавок, несколько немецких автостопных слов, на тот случай, если я соберусь мотануть туда, где электрички разбиваются о готический Кёльнский собор. И я обещаю ей, что когда-нибудь так и сделаю.

– Алепа, – загадочно говорит она, закрывая дверь перед самым моим носом. – уходи скорее.

Оказалось, что я уйду раньше, чем я предполагал. Легко быть храбрым и лихим, когда у тебя никого не осталось.

Еще даже не начало светать, а я уже стою на трассе.

Довольно много всего здесь интересного произошло, в этом Тууликаалио – спорить не буду. Гораздо больше, чем за всю мою жизнь по ту сторону границы. И я уже давно не тот маленький мальчик, который собирался сдавать Горжетке какой-то там экзамен. Теперь я и сдавать-то его не намерен. А если так, то и возвращаться мне незачем.