Читать книгу - "Память Вавилона - Кристель Дабо"

В правых галереях девушка увидела тысячи древних экспонатов в застекленных витринах, поблескивающих в свете холодных ламп с Гелиополиса. В левых – бесчисленные ряды цилиндров, с ровным жужжанием вращавшихся на своих осях. Офелия знала, что на каждом из них намотана перфорированная лента, описывающая какой- то документ; весь этот ансамбль представлял собой сложную систему колес и зубчатых передач, напоминавшую механизм музыкальной шкатулки.

– Ах, да, ты же здесь никогда не была, – заметил Октавио, следивший за реакциями девушки. – Секретариум разделен на две равные части так же, как Мемориал: коллекции редких экспонатов – в восточном полушарии, а база данных – в западном.

Офелия твердо намеревалась хранить молчание, но все же не вытерпела и спросила, указав на паривший вверху шар:

– А это что? Второй Секретариум?

– Нет, просто декоративный глобус, – ответил Октавио. – А вот и твоя начальница.

Девушка радостно встрепенулась, увидев Элизабет, которая и в самом деле шла к ним через холл. Сейчас она выглядела особенно внушительно. Ее рыжие волосы вздымались при каждом шаге, точно плащ на ветру, лицо было еще более непроницаемым, чем всегда.

– Что нового?

Элизабет обратилась с этим вопросом к одному Октавио.

– Ничего. Никто не входил в Мемориал, и никто из него не выходил. Единственное исключение – курсант Евлалия.

– Прекрасно. Идемте.

Офелия последовала за ними, борясь с одолевшим ее головокружением. Девушке не хватало воздуха, – вероятно, в этом были повинны тяжелые грозовые облака, собиравшиеся над куполом. Значит, причина срочного вызова – вовсе не спуск в катакомбы? И случилось нечто другое, гораздо более важное?

Наконец они остановились перед герметичной дверью. И тут часы Торна, видимо, заразившись нервозностью девушки, громко щелкнули крышкой.

– Нам запрещено входить туда вместе с тобой, – объяснила Элизабет, отпирая дверь. – Все, что происходит внутри, в высшей степени секретно. Желаю удачи.

– Удачи не существует, – холодно возразил Октавио. – Мы сами – единственные хозяева своей судьбы. Но это, – добавил он вполголоса, – курсант Евлалия уже знает.

Увы, Офелия не знала ровно ничего…

Она нерешительно вошла в строгий зал, по всей видимости, предназначенный для просмотра документов. Единственным предметом обстановки был здесь большой двусторонний пюпитр из ценных пород дерева, над которым склонилась Леди Септима.

– Дверь! – скомандовала она.

Офелия повернула штурвал дверного замка до щелчка, означавшего полное закрытие. В зале стоял такой холод, словно девушка угодила в морозильную камеру; она тут же ощутила болезненное покалывание в голых ногах, обутых в легкие сандалии.

– Подойдите.

Леди Септима произнесла это распоряжение без гнева, ровно и спокойно, как всегда. Она медленно обернулась к Офелии, и ее глаза сверкнули, как два маяка, в тускло освещенной комнате.

– Вы любите пазлы?

Офелия недоуменно моргнула: она приготовилась к допросу, а не к такой загадке. Девушка нерешительно подошла к лежавшей на пюпитре рукописи, на которую ей указала Леди Септима. Судя по ветхому состоянию, этот манускрипт относился к древним временам. Выцветшие слова, испещрявшие страницы – в тех редких местах, где еще можно было разобрать буквы, – были написаны на каком-то неведомом языке.

Но внимание девушки привлекли главным образом листки с записями, лежавшие на другой крышке пюпитра.

– Это перевод Медианы, – сообразила она. – Почему же вы обратились ко мне, а не к ней?

Леди Септима не ответила. И Офелия вдруг почувствовала, что дикое напряжение, в котором она пребывала по дороге сюда, резко схлынуло. Всё произошло так неожиданно, что она пошатнулась и едва устояла на ногах. Накопившаяся ярость против Медианы бесследно исчезла.

– С ней что-то случилось?

Леди Септима справилась с горькой гримасой, исказившей ее лицо, и придала ему обычное бесстрастное выражение.

– Рота почти целиком состоит из прорицателей, и ни один из них не смог предугадать будущее собственной кузины. Они покрыли позором всех предвестников! Если кратко, – прервала она себя, надменно вздернув подбородок, – Лорд Генри потребовал, чтобы ему немедленно предоставили равноценную замену. И хотя у меня к вам накопилось немало претензий, я вынуждена признать, что в данном случае вы – наиболее подходящая кандидатура. Или по крайней мере наименее неопытная. Вы должны быть достойной той чести, которую оказали вам Светлейшие Лорды, курсант Евлалия. Сейчас я доложу Лорду Генри о вашем прибытии, – добавила она, отойдя от пюпитра строевым шагом. – Вы можете взглянуть на манускрипт, но ни в коем случае не дотрагивайтесь до него. Любые манипуляции с таким ценным документом проводятся согласно протоколу, который вам пока неизвестен.

Леди Септима вошла в кабину лифта в дальнем конце зала, нажала на рычаг, и лифт с лязганьем пошел вверх.

Офелия осталась одна. Вцепившись обеими руками в края пюпитра, она устремила на рукопись невидящий взгляд. Девушку захлестывали волны самых противоречивых чувств, от которых ее очки стремительно меняли цвет.

Облегчение. Сомнение. Радость. Тревога.

Тревога?

Трудно поверить: неужели Офелию тревожила судьба Медианы после всего, что та заставила ее пережить? Ведь Офелия хотела стать предвестницей, чтобы попасть именно в то место, где находилась сейчас, где могла наконец начать свои настоящие поиски. Значит, ей следовало бы сейчас радоваться, – так почему же ее мучил страх?

Из этого урагана мыслей ее вырвали назойливые щелчки в складках тоги. Офелия потянула за цепочку, чтобы взглянуть на часы. Их крышка непрерывно откидывалась и опускалась, дергаясь, как в припадке эпилепсии. Щелк-щелк! Щелк-щелк! Щелк-щелк!

– Ну-ну, спокойно! – шепнула Офелия, обращаясь не столько к часам, сколько к самой себе.

Она придержала крышку пальцем, но стрелки тотчас ожили и завертелись в каком-то бешеном вальсе. При этом они дружно останавливались в одном и том же месте, снова и снова указывая одно и то же время.

Шесть часов тридцать минут и тридцать секунд.

Офелия взглянула на клетку лифта, который, судя по всему, начал спускаться. Может, Лорд Генри и робот, но вряд ли она произведет хорошее впечатление, если встретит его, сражаясь со свихнувшимися карманными часами.

И тут она удивленно замигала. Стрелки внезапно дернулись, снова сошлись воедино и теперь упрямо показывали ровно полдень.

Нет!

Стрелки показывали не время.

Они указывали направление.

Часы Торна никогда не были, да и не могли быть сломаны. Они попросту превратились в компас. Компас, все три стрелки которого в эту секунду нацелились на прибывший лифт.

Дверцы кабины распахнулись. В ней стояли Леди Септима и Лорд Генри.