Читать книгу - "Череп в клубнике и другие тайны Тополиной дачи - Ольга Колпакова"

Сложно сказать, что толкнуло Ивана на следующий поступок, возможно, какой-нибудь американский боевик, это пусть психологи разбираются… В общем, Ванька-терминатор распахнул окно и, навалившись всем телом, оттолкнул лестницу от стены.

Жуткий вой пронёсся над дачными крышами. Мамы одновременно вскочили, схватив первое, что попалось под руки: Сергеевой маме Лене попалась лопатка для торта, а Лапшовой маме Оле – Малявка. Кошмар бешено залаял. Дашка и Малявка проснулись и захныкали. Саша вскочила, стукнувшись обо что-то… Только Стаська сунула голову под одеяло и вздохнула. Иван захлопнул окно и закричал:

– Свет! Включите свет! – и побежал к входной двери. Как назло под ноги ему попался табурет, который наш супермен Лапшов так удачно обходил в первой, относительно тихой половине ночи. На табуретке стоял томатный сок, оставленный Дашей. Искры из глаз отважного защитника дачи на какое-то мгновенье осветили комнату и помогли маме Лене добраться до выключателя. Но томатный сок загасил их, не дав возродиться пламени. Зато вспыхнуло электричество.

С улицы можно было прекрасно разглядеть, как в ярко освещённом домике женщина с острой лопаткой в руках склонилась над окровавленным мальчиком.

– Силы небесные! – призвал кто-то неведомый, наблюдая за жуткой картиной с луковой грядки, и тут же, вскочив, запнулся о лестницу, взрыхлил соседнюю грядку с остатками спелой клубники. Через секунду хлипкая входная дверь заходила ходуном.

– Кто там? – испуганно спросила мама Оля, прижимая к груди Малявку.

– Сто члусилоч?! – кричали за дверью.

– Сто кого? – оживился слегка контуженный табуретом Иван, пытаясь представить себе целое стадо члусилочов.

– Да боже ты мой, Оля, Лена, это я! – кричал на крыльце кто-то незнакомым голосом.

– Миша? – неуверенно предположила мама Оля и уже метнулась открывать двери, но бдительная мама Лена схватила её за рукав.

– Миша? Здесем ты ночью сём? – тоже путая от волнения буквы, спросила мама Лена. – Тьфу. Тысем зде семье ночь?

– Вы на каком языке говорите? – робко поинтересовался Иван, надеясь, что за дверью окажется какой-нибудь неопасный знакомый тёти-Ленин инопланетянин.

– Что у вас случилось? – повторили за дверью. – Ванька, ты живой? Оля, да открой же!

Мама Оля задумчиво посадила Малявку рядом с Дашей на топчанчик, велела Кошмару сидеть рядом, а сама уверенно направилась к двери.

– Миша, это ты? – твёрдым голосом спросила она.

– Не открывай! – зашептала ей мама Лена. – Где это видано, чтобы твой Миша шатался по ночам?

– Миша, – прильнув к двери, сказала мама Оля, – это, наверное, не ты, потому что ты по ночам не шатаешься…

– Господи, ну почему не шатаюсь! – справедливо недоумевали за дверью. – То есть я не шатаюсь, я очень уверенно стою…

– Что? – грозно сказала мама Оля, отобрав у мамы Лены лопатку для торта. – Значит, ты не шатаешься! Это ты, значит, на работе? А кто тогда там за тебя уверенно стоит?

В разговоре наступила длинная пауза. Видимо, обдумывали ответ. Но вопрос был настолько сложный, что ничего конкретного не придумывалось. Наконец за дверью сообщили:

– У нас была вечеринка на работе, потому что сегодняшний номер разошёлся стотысячным тиражом благодаря моему материалу. И я премию получил, хотел семью порадовать. А семья осталась ночевать на даче и меня не пускает. Хотя я этой самой семье черешню привёз… только уронил. И ещё бутылку… кваса. Только тоже уронил. К тому же меня хотели прибить лестницей. Я её тоже уронил. И ещё я в окне видел страшную картину. И если вы кого-то убили, то лучше скажите сразу…

– Это Миша, – зашептала мама Оля, – голос похож.

– Голос и подделать можно, – также шёпотом ответила мама Лена. – В литературе сколько угодно примеров, как беззащитных женщин обманывал какой-нибудь маньяк. Вспомни хотя бы Красную Шапочку.

– Или «Семеро козлят», – добавила начитанная Саша.

– Мам, надо у него спросить что-нибудь такое, чего никто, кроме папы и тебя, не знает, – посоветовал Иван и, взяв у мамы лопатку, приложил её к левому виску.

– Хорошо, – согласилась мама Оля и надолго задумалась.

– Может, спросить, сколько у вас детей? – неуверенно предложила Саша, но Иван только фыркнул на такое наивное предложение.

– Я пока на крыльце посижу, – предупредили за дверью. – Я устал.

– Постой, постой! – обрадовалась мама Оля. – Я придумала. Если ты мой муж, отец моих детей, то скажи, какое первое слово сказал Иван.

– Борщ, – ответили на крыльце.

– Ну??? – набросились на маму Олю осаждённые дачники. – Правильно?

Мама Оля нахмурилась:

– Не борщ, а суп. И это не Иван, а Даша сказала.

– Такая толпа детей, разве за каждым запомнишь, – заворчали на крыльце.

– Вторая попытка, – объявила Саша. И все опять глубоко задумались. А на крыльце, кажется, даже немного захрапели.

Малявка, Даша и Кошмар мало интересовались происходящим у двери. Они обнаружили в Ваниной подушке дырку и, совсем немножко расковыряв её, доставали пёрышки, подбрасывали их вверх. Пёрышки долго и красиво кружились.

– Мы будто бы на Северном полюсе, – сказала Максимке Даша. – А Кошмар будто бы белый медведь. Давай сделаем пещеру и все в неё залезем…

Тем временем на крыльце храпели всё громче, и это мешало маме Оле думать над контрольным вопросом.

И она постучала в дверь. На крыльце недовольно завозились и поинтересовались:

– Кто там ночью так тарабанит?

– Это мы… – обескураженно ответила мама Оля.

– Ага, мы! Голос и подделать можно, – не поверили снаружи и зевнули. – Я открою, а вы на меня, может, с лопаткой наброситесь.

Мама Лена, распихав наваленную у двери утварь, откинула крючок с петли. В проёме стоял мужчина. Кровавые лохмотья висели у него на щёках и на лбу. Женщины в ужасе замерли.

Оглядев поле боя и поскоблив грязной рукой прилипшие и размазанные по лицу ягоды клубники, мужчина грустно констатировал:

– Во всем доме только один нормальный человек. Вон он. К сожалению, он не принадлежит к семейству Лапшовых.

Это он сказал про Стаську, которая с закрытыми глазами стояла на лесенке, ведущей с чердака, и выглядела тихо и невинно, а не как остальные – в перьях и томатном соке. Она ещё не вполне проснулась и сказала, не открывая глаз и явно имея в виду папу Мишу:

– Тебе хвостик отгрызут…

Потом Стася открыла глаза и тоже пошла дуть на пушинки.

Пух кружился по комнате, прилипая к облитому соком Ивану, вымазанному ягодой папе, к лохматому Кошмару и ко всем остальным.

Дашенька, вся пушистая, как зимний зайчик, радостно осмотрела комнату и кивнула папе: