Читать книгу - "Перекресток двенадцати ветров - Олег Верещагин"

Все и всё давно спали. Одетый в спортивные штаны, обвив босыми ногами могучие ножки табурета, Рат снаряжал патроны. Как всегда в таких случаях, его лицо было очень сосредоточенным, брови чуть сошлись к переносице, а нижняя губа выпятилась. Стол был абсолютно чист, ничего лишнего, кроме необходимых принадлежностей. Справа стройным рядом замерли пластиковые гильзы 16-го калибра, слева — лежали на боку снаряжённые патроны: отдельно с дробью нескольких номеров, отдельно с медвежьей картечью, отдельно — с похожими на фрезу плосковерхими пулями Блондо, полностью утопленными в гильзе; каждый — помечен своим значком. Как и большинство местных охотников, Рат не доверял заводским патронам и предпочитал снаряжать их сам, тщательно отвешивая бережно хранящийся в стеклянных банках с винтовыми крышками порох, отмеряя дробь и картечь, осаливая пыжи и используя при снаряжении разные мелкие, но улучшающие результат хитрости, накопленные поколениями таёжников.

Остальное снаряжение было аккуратно разложено на длинной скамье напротив кровати. Ничего лишнего или вызывающе-шикарно-модернового, только проверенные вещи, надёжные и послушные хозяину. Из нового был только бинокль — двенадцатикратный.

— Ста штук должно хватить, — пробормотал Рат, закидывая руки за голову и потягиваясь всем телом. — Половину пули, тридцать с дробью, двадцать с картечью, куда ещё?.. Ну-ка… — он выдвинул ящик стола, достал пять плоских магазинов и яркие коробочки мелкокалиберных патронов к верхнему стволу.^[6] Снарядив точными движениями пальцев все магазины, Рат подумал и положил рядом с ними одну из коробочек — на сто патрон.

Но вместо того, чтобы вернуться к снаряжению патрон, мальчик подпёр голову рукой и задумался…

…— Не ходил бы ты, Ратка.

— Я задаток взял, — Рат, отодвинул пустую тарелку. — Спасибо, ба… Вкусно.

— Сколько задаток-то? — бабушка Зина с любовью смотрела на внука. С тех пор, как умер гораздо более старший, но горячо любимый муж, старший сын после похорон опять пропал неизвестно куда, а младший с невесткой погиб в тайге, внук остался последним для неё светом в окошке. Учёбу, означавшую для неё тоскливое одиночество с болезнями, она ещё терпела, но с тоской думала о том, что скоро Ратмир уедет учиться совсем далеко и мог бы хоть последнее лето побыть с нею… Но с другой стороны — её пенсии не хватило бы даже на еду…

— Три тысячи, — ответил Рат. — За месяц…

— Немного, — вздохнула бабушка. — Я задолжала больше… ты уж прости…

— Отдал я долги, — словно бы нехотя буркнул Рат.

— С задатка-то от трёх тысяч?

— Ты, ба, не поняла, — Рат достал бумажник и поочерёдно выложил из него радужные плотные купюры-евро: десять сотенных, четыре полусотенных и пять десяток.

— Это ж эти… — старушка ахнула. — Это ж евреи!

— Евро, ба, — поправил Рат, усмехнувшись. — Я потратил много, а эти тебе оставлю. Ты тут не жмись… Вторую половину получу — поедешь в санаторий. В Крым. Полечишься как следует…

— Ой, Ратка! — баба Зина закачала головой. — Это ж больше ста тыщ, за что такие деньги?!

— Дурное дело нехитрое, — ответил мальчишка, наливая себе компот из запотевшей банки. — Им деньги легко достаются, они и не считают. Заработано — не прошено, не крадено.

— Ой, Ратка, — старушка продолжала качать головой, — а если в худое дело попадёшь?

— Своя голова на плечах, — тоном, дававшим яснее ясного понять, что разговор окончен, хотя и не грубо, отрезал мальчишка…

…Рат бесцельно передвинул по столу гильзу, вздохнул. Бабушке что — она всю свою жизнь жила за мужчинами и делала то, что они скажут, привыкнув к мысли, что они умней, а всё ими решённое — справедливо… Но ведь он же не всё ей рассказал.

Не всё. Совсем не всё…

…Он только что сдал биологию, последний экзамен за девятый класс, и соображал у окна в вестибюле интерната, что ему надо сделать в первую очередь, чтобы поскорей заполнить обходной лист и сорваться домой. Пробегавший мимо младшеклассник, сын директрисы, круто затормозил:

— Рат, там тебя внизу какой-то дядька спрашивает!

— Какой дядька? — удивился Ратмир, но удивление его разбилось о спину мальчишки, который уже с середины второго лестничного пролёта крикнул:

— Да не знаю я-а!!!

Ратмир вышел наружу, в жаркий июньский день, переваливший за половину.

На противоположной стороне улицы стоял легковой автомобиль. Рат не очень разбирался в марках, но хорошо было видно, что автомобиль дорогой и зарубежный. Облокотясь на полированную крышу, спиной к интернату стоял одетый в такие же, как автомобиль, шмотки, рослый человек. Когда дверь за спиной мальчишки коротко щёлкнула, человек обернулся… и Рат споткнулся.

Но это был не отец, как в какую-то безумную секунду показалось мальчишке. Человек около автомобиля был похож на отца, но — не отец. Каким-то чутьём Рат в следующую секунду сообразил, что видит своего дядю — Владимира Никифоровича, о котором слышал, но которого не видел ни разу… да и отец с ним виделся последний раз только на похоронах деда Никифора.

Скорей всего, мужчина тоже узнал мальчика, потому что, как-то неуверенно-радостно улыбаясь, пошёл через дорогу навстречу Рату. Ратмир тоже шёл, испытывая смущение, неловкость и смутное недовольство — сам не понимая, почему.

Они встретились на середине проезжей части. Синие — отцовские — глаза мужчины обежали фигуру рослого мальчишки, со смущённым вызовом глядящего на него (почти не снизу вверх). Потом мужчина сказал:

— Узнал.

— Да, — кивнул Рат.

— Я тебя тоже, племяш… — он огляделся. — Пойдём в машину, что ли… нет, пойдём вон туда.

Они прошли полсотни метров до небольшого сквера. Владимир Никифорович первым опустился на скамейку. Рат сел рядом, рассматривая лицо дяди — в самом деле очень похожего на отца. Тот молчал, постукивал по колену сцепленными пальцами, потом тихо сказал:

— Как же так… Славка-то? — Рат пожал плечами. — А ты неразговорчивый… — Рат повторил то же движение. — Обиделся?

— За что? — искренне удивился Рат.

— Ну… Не мог я приехать. Я и не знал ничего, я только тут узнал, у вас в Зее. Думал — на встречу с братом еду, а сам на похороны, и то не попал… — он снова пристукнул пальцами, сказал тоскливо: — Вот так всё нескладно… вся жизнь, что у меня, что у него, только по-разному…

— У отца была хорошая жизнь, — спокойно и жёстко сказал Рат, взглянув в глаза дяде.