Читать книгу - "Огромное окно - Лемони Сникет"

Существует способ воспринимать жизнь, исходя из так называемого «принципа относительности». Иначе говоря, вам становится легче, если вы сравниваете происходящее с вами сейчас с тем, что происходило с вами или другими людьми в другое время. Например, если вас беспокоит безобразный прыщ, вскочивший у вас на кончике носа, постарайтесь посмотреть на прыщик с точки зрения относительности. Сравните вашу прыщиковую ситуацию с той, в которую попал человек, которого съел медведь, и тогда, взглянув в зеркало на свой обезображенный нос, вы сможете сказать: «А зато меня не съел медведь».

Вот только «принцип относительности», к сожалению, редко срабатывает. Трудно ведь начать представлять себе, как кого-то незнакомого съел медведь, когда смотришь на свой безобразный прыщик.

Так было и с бодлеровскими сиротами в последующие дни. По утрам, когда они вместе с Тетей Жозефиной завтракали апельсиновым соком и неподжаренным хлебом, Вайолет думала про себя: «Ну, по крайней мере нам не приходится готовить на отвратительную труппу Графа Олафа». Днем, когда Тетя Жозефина отводила их в библиотеку и учила грамматике, Клаус думал про себя: «По крайней мере тут нет Графа Олафа и никто не собирается утащить нас в Перу». А по вечерам, когда дети садились с Тетей Жозефиной обедать апельсиновым соком и неподжаренным хлебом, Солнышко думала про себя: «Зукс!», что означало примерно: «Зато Графа Олафа здесь нет».

Но сколько бы ни сравнивали дети жизнь у Тети Жозефины со своей прежней злосчастной жизнью, неудовлетворенность новыми обстоятельствами не уменьшалась. В свободное время Вайолет разбирала на части модель поезда, отвинчивая рычажки и переключатели в надежде изобрести с их помощью что-нибудь для приготовления горячей пищи, не пугая Тетю Жозефину. Но при этом ей хотелось, чтобы та просто взяла и включила плиту. Клаус обычно сидел в кресле в библиотеке, поставив ноги на скамеечку, и читал про грамматику, пока не закатывалось солнце. При этом он иногда поглядывал в окно на мрачное озеро, и ему невольно хотелось, чтобы они все еще жили у Дяди Монти с его рептилиями. Солнышко же, урывая время от занятий грамматикой, грызла голову Красотки Пенни, при этом невольно мечтая, чтобы родители их были живы, а сами они благополучно жили-поживали в бодлеровском доме.

Тетя Жозефина нечасто выходила из дому, так как слишком многое за его пределами ее пугало, но однажды дети рассказали про слова таксиста о приближающемся урагане Герман, и она согласилась спуститься вместе с ними в город, чтобы закупить продукты. Тетя Жозефина не ездила в автомобилях, так как боялась, что дверца не откроется и она окажется в ловушке, поэтому они шли всю дорогу вниз пешком. Когда они достигли рынка, ноги у Бодлеров буквально отваливались.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы мы взяли на себя готовку? – спросила Вайолет, когда Тетя Жозефина протянула руку к бочонку с лимонами. – Когда мы жили у Графа Олафа, мы научились делать соус путтанеску. Это совсем нетрудно и абсолютно безопасно.

Тетя Жозефина покачала головой:

– Будучи опекуншей, я обязана готовить для вас еду, я мечтаю испробовать рецепт приготовления холодной лимонной похлебки. Поистине этот Граф Олаф – злой человек, подумать только – заставлять детей стоять около плиты!

– Да, он очень жестоко обращался с нами, – подтвердил Клаус, но не добавил, что приготовление обеда было наименьшим злом в течение того периода, когда они жили у Графа Олафа. – Меня до сих пор мучают кошмары, я вижу во сне ужасную татуировку у него на щиколотке. Она всегда меня пугала.

Тетя Жозефина нахмурилась и потрогала узел на макушке.

– Боюсь, ты сделал грамматическую ошибку, Клаус, – сурово произнесла она. – Когда ты сказал: «Она всегда меня пугала», можно было подумать, что ты имеешь в виду щиколотку, а ведь ты имел в виду татуировку. Надо было сказать: «Татуировка всегда меня пугала». Ты понял?