Читать книгу - "Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье - Кэтрин М. Валенте"

в которой Сентябрь размышляет о супружестве, узнает кое-что о луне, ест Волшебную Еду (опять!), слушает радио и принимает решение поправить дела в Волшебной Стране, насколько это в ее силах.

Сентябрь брела, обхватив локти ладонями. Звезды сверкающей процессией тянулись к востоку. Они с Тайгой шагали молча, но Сентябрь хотелось поговорить – слова так и бурлили в ней, как суп в кастрюле, оставленной на огне без присмотра. Она хотела спросить, что произошло в Волшебной Стране, пока ее не было. Она хотела спросить, далеко ли до Осенних Провинций и Одинокой Темницы – сто миль, тысяча? к северу, к югу? Она даже хотела броситься на шею девушке-оленю, чья волшебность была такой явной, такой очевидной, засмеяться и закричать: знаешь, кто я? Я та самая девочка, что спасла Волшебную Страну!

Сентябрь покраснела в темноте, внезапно поняв, как это было бы бестактно, и мысленно взяла свои слова назад, не успев произнести их вслух. Тайга все шла вперед, местность становилась все холмистее, а к стеклянным деревьям примешивались настоящие, черно-белые. Тайга молчала, но ее молчание было таким подчеркнуто неслучайным, что Сентябрь тоже помалкивала.

Наконец трава под ногами вспучилась холмом – таким, будто здесь похоронили слона, причем не самого мелкого в слоновьем семействе. По холму раскатились какие-то большие глянцевитые плоды, за которыми волочились стебли. Какого они цвета при свете дня, Сентябрь затруднилась бы сказать, но во тьме они мерцали снежно-голубым.

– Давай угощайся, – сказала Тайга и впервые слегка улыбнулась. Сентябрь знала эту улыбку. Так улыбается фермер, который вырастил хороший урожай и знает это. Такой хороший, что он наверняка получит все награды на окружной ярмарке, но в приличном обществе не следует этим хвастать. – Лучшие лунофрукты к востоку от Асфодели, что бы тебе кто ни говорил. К утру они все исчезнут, так что наедайся, пока спелые.

Сентябрь добралась до середины холма и выискала плод поменьше, чтобы никто не мог назвать ее обжорой. Она завернула его в подол и стала было спускаться, но Тайга вдруг припустила навстречу и, промчавшись мимо нее, оказалась на вершине. Последним гигантским прыжком она взмыла в воздух, перекувыркнулась и камнем ушла под землю.

– Ой! – вскрикнула Сентябрь.

Ей ничего не оставалось, как тоже лезть наверх, пробираясь между огромных сияющих лунофруктов. Ползучие стебли переплетались, извивались, цеплялись за ноги. Достигнув вершины, Сентябрь увидела, куда подевалась девушка-олень. Кто-то проделал дыру в макушке холма, темную яму с неровными краями; трава окуналась в нее, камни и корни на срезе торчали наружу. Девушка легко пройдет в такую дыру, прикинула Сентябрь, а вот мужчине туда не пролезть.

Сентябрь охотно сделала бы сальто и нырнула бы в дыру головой вперед, словно гимнастка, – но не умела. Она хотела, жаждала почувствовать, как ее тело вращается в воздухе. Ее новенькое безрассудное сердце вопило: нет проблем! мы справимся! – но прежние рассудительные ноги слушаться не желали. Поэтому она сунула бледный плод в карман платья, легла на живот и принялась задом сползать в дыру. Ее голые ноги болтались в пустоте, уходящей в глубь холма. Сентябрь плотно зажмурилась, задержала дыхание и, цепляясь за траву до последнего момента, провалилась вниз с хлюпающим звуком.

Падать оказалось неглубоко, всего пару футов.

Сентябрь открыла глаза, сначала один, потом другой. Она стояла на высоком книжном шкафу, под которым располагался другой, поменьше, потом еще меньше, и еще, и еще, – изящная винтовая лестница из книжных шкафов, спускавшаяся из-под купола лунного холма. Внизу парни и девушки, похожие на Тайгу, оторвались от своих дел, чтобы посмотреть на пришелицу. Кто-то из них ткал огромное одеяло из лишайника, кто-то варил из стеблей лунофруктов густое жаркое, пахнувшее странно, но приятно, – как перечная мята и хорошая разваристая картошка. Некоторые, в очках, озабоченно уставились в бухгалтерские книги, другие подливали масла в симпатичные светильнички, третьи просто отдыхали и дымили курительными трубками. Сентябрь, чьи окоченевшие руки и ноги все еще пощипывало от холода, восхищенно смотрела на эту уютную сцену. Повсюду виднелись предметы, от которых дом становится живым: картины на стенах, ковры на полу, буфет с фарфоровой посудой, мягкое кресло, которое ни к чему не подходило. У всех обитателей были изящные босые ступни.

– Между прочим, есть такая удобная штука – дверь, – рассмеялась Сентябрь, спускаясь. – И сделать ее нетрудно, нужны только петли и ручка.

Тайга протянула ей руку, помогая спрыгнуть с самого нижнего шкафа.

– Нам так безопаснее. А в дверь того и гляди вломятся охотники.

– Вот опять вы про охотников да про охотников! Мы, пока сюда шли, ни одного не встретили. И вообще, поверить не могу, что кто-то охотится на девочек! Из девочки ни окорок приличный не зажаришь, ни шубы не сошьешь.

– Они не затем на нас охотятся, чтобы убить, – мрачно ответила Тайга, – а затем, чтоб на нас жениться. Мы же веркарибу.

Сентябрь прикусила губу. Дома она привыкла знать то, чего никто не знает. Это было приятно. Почти так же приятно, как хранить какой-нибудь секрет. Теперь она вернулась в страну, где всегда чего-нибудь не знала.

Тайга вздохнула. Она сняла ботинки, митенки и куртку и аккуратно сложила это все на ни к чему не подходившее кресло. Потом глубоко вдохнула и потянула себя за оленьи уши. Все ее тело свернулось, словно рулонная штора, – и вместо девушки перед Сентябрь оказалась олениха-карибу с черным мехом и белыми пятнышками на лбу, с большим влажным носом и раскидистыми тяжелыми бархатистыми рогами. Сентябрь раньше думала, что северные олени повыше. Олениха была достаточно рослой, чтобы посмотреть прямо в глаза девочке, но при этом не такой высокой, чтобы ее испугать. При этом Тайга не походила на милых олешков Санта-Клауса из рождественского журнала. Под шкурой ее играли мускулы, поджарое грациозное тело наводило на мысли о скорости, силе и диком желании кусаться. Тайга повернула голову, ухватила себя зубами за ухо, грубо дернула, стройная олениха свернулась в темную лужицу. Перед Сентябрь снова стояла девушка с белыми волосами и черными ушками.