Читать книгу - "Звёздная Река - Грейс Лин"

Жэньди в садике тяжко вздохнул. Неизвестно, что хуже – завывания неба по ночам или вечная грызня хозяина Чао и вдовы Янь при свете дня. Жэньди не знал, когда и из-за чего начался раздор между соседями, но ссорились и кричали они каждый день.

Жэньди вернулся к прополке сорняков, а вернее, к сбору улиток. Гостиничный садик на самом деле был вовсе и не садик, а скорее улиточье прибежище. Как только из почвы пробивался зелёный росток, улитки покрывали его, точно бородавки. Они жадно набрасывались на любую зелень, и все листочки в саду напоминали фигурно вырезанные из тончайшей бумаги кружева.

Хуже этого сада был только один – по ту сторону стены. Там, в садике вдовы Янь, тоже резвились улитки и всё было густо усеяно их панцирями, точно коричневыми ягодами. Если у хозяина Чао и вдовы Янь и имелось чего-то больше, чем улиток, то разве что взаимных поношений, которыми они щедро осыпали друг друга.

Хлопнула дверь, и на пороге соседнего дома появилась поникшая, точно сорока с перебитым крылом, Мэйлань – дочь вдовы Янь. А это значило, что и Пэйи сейчас выглянет и попытается улизнуть из дома. Жэньди знал, что девочек связывает тайная дружба. Пэйи обожала Мэйлань – должно быть, видела в ней мать или старшую сестру, ведь ни той, ни другой у неё не было. Мэйлань с её длинными гладкими чёрными волосами, аккуратно уложенными и перехваченными витой заколкой, с кожей, напоминавшей спелый персик, была милая и нежная. Маленькой Пэйи, вечно растрёпанной и с разбитыми коленками, она казалась настоящей прекрасной дамой.

Точно, вот и Пэйи – рада, что отец занят и не смотрит на неё. Выскользнула из гостиницы и перелезла через низкую стенку, разделявшую два садика. Вот и славно, злорадно подумал Жэньди, следя, как девочки радостно обнимаются, а потом начал собирать улиток и выкладывать их на стенке. Представляю, как взбесится Пэйи, когда увидит.

– От Цзимина не было вестей? – спросила Мэйлань.

– Нет, – внезапно упавшим голосом ответила Пэйи.

– Может быть, он просто очень занят, – сказала Мэйлань с печальной усмешкой. – Может, у него там в городе всё расчудесно, и прекрасная работа, и жена…

– Жена? – воскликнула Пэйи. – Что ты! Цзимин не стал бы так быстро жениться.

– Кто знает, – пожала плечами Мэйлань.

– Нет, нет! – Пэйи уже почти кричала. А потом вдруг перешла чуть ли не на шёпот, так что Жэньди, вслушиваясь, замер с полными горстями улиток. – Он не смог бы забыть тебя.

Старшая девочка ничего не ответила – лишь посмотрела вдаль, словно пытаясь разглядеть конец расстелившейся перед ними каменной равнины. Жэньди вернулся к своему занятию. Пока что ему удалось выложить улитками только слово ПЭЙИ.

– Мэйлань, – с горящими глазами сказала Пэйи, – ты можешь мне ещё разочек показать твои свадебные украшения?

Улыбнувшись, Мэйлань пташкой упорхнула в дом и вернулась с тёмно-красной деревянной шкатулкой. Стенки шкатулки были расписаны пионами в вазах.

Мэйлань села, бережно поставила шкатулку на колени и торжественно откинула крышку. От волнения и удовольствия Пэйи взвизгнула. Жэньди тоже был доволен: улитки уже сложились в ПЭЙИ – ГЛУ…

– Вот это – для причёски, – сказала Мэйлань и воткнула в волосы Пэйи золочёный гребешок, украшенный цветами из жемчужин и самоцветов. На ослепительном солнце гребешок вспыхнул и заискрился сотней радуг. – А это, – Мэйлань достала две сверкающие золотые подвески, – это мои серьги.

– А можно мне опять взглянуть на… на него? – спросила Пэйи, указывая на расшитый шёлковый кошелёк.

– О, это сокровище из сокровищ, – сказала Мэйлань. Она очень осторожно извлекла кошелёк и посмотрела на него с благоговением. – Без него я замуж не пойду.

В кошельке оказался нефритовый браслет.

Закончив выкладывать улиток на стенке и с гордостью полюбовавшись надписью ПЭЙИ – ГЛУПАЯ БАШКА, Жэньди поднял взгляд и увидел, что Мэйлань держит в руке зелёный браслет – гладкий, не резной, ничем не украшенный. Живой изумрудно-зелёный цвет был таким насыщенным и ярким, что браслет, казалось, излучал сияние; даже неумолимое солнце не могло затмить его красоту и изящество. Жэньди залюбовался им ещё сильнее, чем драгоценным гребешком Мэйлань.

– А теперь, прошу, расскажи мне ту историю! – взмолилась Пэйи.

Какую ещё историю? – подумал Жэньди.

– Да в ней нет ничего особенного, – сказала Мэйлань. – Даже не знаю, почему ты её так любишь…

– Просто люблю, и всё, – сказала Пэйи. – Ну пожалуйста!

Мэйлань рассмеялась, и Жэньди невольно стал слушать ещё внимательнее.

Когда мне было примерно столько лет, сколько тебе, мой папа слёг с тяжёлой болезнью. Он знал, что умирает. И вот однажды он призвал меня к своей постели и вручил мне этот нефритовый браслет. Раньше браслет принадлежал его матери, а до того – бабушке, потом отец всю жизнь хранил его для меня – и вот браслет стал моим.

– Это – часть твоего приданого, – сказал он. – К свадьбе. Ведь рано или поздно ты выйдешь замуж. Это очень, очень ценная вещь, береги её как зеницу ока!

Вскоре после этого отец умер. Я надела браслет и не расставалась с ним. Браслет был мне велик, и к тому же он слишком красив, чтобы носить его каждый день, но я ничего не могла с собой поделать – он напоминал мне об отце. Когда я видела у себя на запястье это гладкое и блестящее зелёное кольцо, мне казалось, что папа снова со мной.

Но мама сердилась на меня и кричала:

– Ты его потеряешь! Лучше спрячь куда-нибудь в надёжное место.

Да только я её не слушала. Я носила браслет целыми днями, а ночью прятала под рукав, чтобы мама не заметила. Но она оказалась права. Потому что настал день, когда я его потеряла – не знаю, когда и как.

Когда я поняла, что браслета на руке нет, сердце моё упало – я как будто снова лишилась папы. Маме я ничего не сказала – она пришла бы в ужас, а заодно и в ярость. Я просто дождалась ночи и тайком выскользнула из дома на поиски браслета.

Может быть, я потеряла его, когда кормила кур? Или когда работала в саду? Или – от этой мысли я похолодела – когда набирала воду в колодце? При свете луны я на четвереньках ползала по двору, и слёзы градом катились по щекам.

Луна уплывала всё дальше, а браслет всё не находился. Я пришла в отчаяние и уже не сдерживала всхлипов.

– Что с тобой? – раздался вдруг чей-то голос.

Это был мальчик – твой брат Цзимин. Он сидел на садовой стенке в серебристом свете луны и смотрел на меня так, словно я была диковинным зверьком. Я знала, что мне нельзя с ним разговаривать, потому что он из семьи Чао, но мне было всё равно. Горе моё было сильнее гордости и злости.

– Я потеряла брасле-е-ет! – прорыдала я.

– Ты не могла бы перестать реветь? – спросил он и указал на гостиницу, откуда доносился громкий плач. – Моя сестрёнка вопит часами, я вышел отдохнуть от этих криков – а тут ты…