Читать книгу - "Девочка из Франции - Жужа Тури"

расправу матери. И пусть Эржи Шоймоши и Мари Микеш не воображают, что им удастся прельстить ее своей любезностью и приветливостью. «Аннушка, Аннушка!..» Нет, ее не подкупить прогулками под ручку по школьному коридору да усердными объяснениями и поучениями! Нет, Жанетта Роста прекрасно видит, сколько у этих «отличниц», у этих красиво одетых барышень снисходительности в обращении с нею. И постепенно, как ни была ей в глубине души неприятна шепелявая, неаккуратная и ленивая Бири Новак, Жанетта стала предпочитать ее подобострастную и назойливую дружбу обществу двух лучших учениц класса.

Впрочем, и здесь было что-то поразительное и непонятное: ведь эта странная школа странной страны ни в чем не была похожа на трепарвильский монастырь.

5

Было 23 декабря — последний день занятий перед зимними каникулами. Весть о том, что до 3 января не нужно ходить в школу, была совершенно неожиданной для Жанетты, но еще неожиданнее было то уныние, которое вдруг охватило ее. В это утро всех в классе охватило предпраздничное возбуждение. Толстая тетя Мария, учительница пения, поставила всему классу единицу за поведение; тетя Илона выставила из физического кабинета Бири Новак и ее соседку, чернобровую Йолан Шурани, которые перебрасывались записками.

— В коридоре вам будет удобнее обсуждать планы, как провести каникулы! — сказала строгая тетя Илона, но и по ней немножечко чувствовалось праздничное настроение.

Ко всеобщему удивлению, не состоялся урок истории. Класс шумно обсуждал это событие. Одни утверждали, что видели тетю Марту Зойом в здании школы, другие знали наверняка, что у нее дочка заболела ангиной. То и дело слышался вопрос:

— А как же будет с беседой классного руководителя? Ведь это последняя перед Новым годом!..

Вдруг разговоры прекратились — в класс вошла учительница, заменившая Марту Зойом. Все встали, приветствуя ее.

— Вперед!

Это была пожилая круглолицая женщина с седыми волосами. В седьмом «Б» она не преподавала, и девочки шепотом передавали друг другу: «Это Габор… Каталина Габор…» Покачивая головой, учительница просмотрела в классном журнале отметки за день, потом вызвала Бири Новак и с усмешкой посмотрела на медленно поднимавшуюся с места долговязую девочку.

— Во время урока физики у тебя, должно быть, хватило времени повторить все стихотворения, которые ты знала наизусть, — сказала учительница. — Прочитай-ка нам какое-нибудь стихотворение Петефи[19]… выбери по своему вкусу!

Трудно было удержаться от смеха при виде отчаянного лица Бири Новак. Девочки подталкивали друг друга, тихонько хихикали, в воздухе заколыхались поднятые руки, а сидевшая в первом ряду крохотная Иренка Тот, ужасная непоседа, такая вертушка, что толстые ее косы непрерывно бились по спине, словно два корабельных каната, вся вытянулась вперед и зашептала:

— «Национальная песня»!

На приятном, добром лице учительницы появилось такое выражение, словно вид бормочущей что-то невнятное, шмыгающей носом Бири Новак доставлял ей физическое страдание. Она отвернулась к окну и стала глядеть в сад, окутанный тонким, кое-где словно разорванным снежным покровом. Зашептали и другие девочки. Бири Новак вертела головой во все стороны. Лоснящиеся пряди ее черных, жирных волос перелетали с одного плеча на другое. Смех в классе становился слышнее, под партами шаркали ноги, и вдруг в этом приглушенном шуме раздался звонкий голос рассерженной Аранки Пецели:

— Ах ты, курица!

В классе грянул хохот — казалось, выстрелила пушка небольшого калибра. Учительница опустила голову, пожала плечами, но тут же энергично постучала по столу:

— Тихо!

Она выжидательно взглянула на Бири Новак. Улыбка угасла на ее лице, и с плохо скрываемой досадой она сказала:

— Действительно, трудно поверить, что среди вас есть такие, которые не знают хотя бы одного стихотворения Петефи. Шандор Петефи — наш величайший поэт, его наследие так значительно и богато и так живо в памяти народа… Ну, иди на место, девочка!

Полное лицо тети Каталины стало серьезным, и класс притих, словно заразившись настроением учительницы; она явно понравилась всем. Каталина Габор медленно прошлась между партами и с грустью спросила:

— А знает кто-нибудь из вас «Витязя Яноша»?

Класс сразу зашумел, и учительница, снова оживившись, спросила еще:

— Кем был сначала витязь Янош?

Она указала на маленькую Иренку Тот, которая нетерпеливо тянула вверх руку. Иренка подскочила, словно мяч, и гордо выпалила:

— Он был пастух бояр!

Учительница жестом утихомирила смеявшихся:

— Ты хотела сказать — овчар?.. А ну-ка, кто такие бояре и кто овчары? — Посмотрев вокруг, она остановила взгляд на скучающем лице Жанетты. — Вот ты… можешь сказать нам это?

Класс загудел, зашумел, все заговорили разом:

— Откуда ей знать? Она ведь француженка! И всего десять дней ходит в школу.

Учительница остановилась около Жанетты и склонила к ней свое доброе лицо, обрамленное седыми волосами:

— Но ведь и тебя интересует наш великий Петефи, не правда ли, девочка? Его стихи так мелодичны, что звучат приятно и для уха иностранца… А когда ты овладеешь венгерским языком, то, конечно, с удовольствием прочитаешь его произведения…

На Жанетту тотчас устремился перекрестный огонь любопытных взглядов, она растерялась и, упрямо сжав губы, дважды отрицательно качнула головой.

— Ты не любишь стихов? — удивилась учительница. — И французских поэтов не любишь?

Жанетта вздернула плечи и, густо покраснев, тихо пробормотала:

— Французских люблю…

— Ну, скажи нам какое-нибудь красивое французское стихотворение.

В классе стало тихо-тихо. Все глаза были устремлены на Жанетту. Никогда еще в короткой своей жизни девочка не чувствовала такого смущения. Но учительница стояла рядом и ждала; в ее лице, в глазах, окруженных тоненькими морщинками, светилась материнская улыбка, живой интерес, понимание. Жанетта встала и, точно во сне, поднялась на кафедру, так высоко вскинув голову, что на худенькой шее напряглись и выступили жилки. Словно в тумане поплыли перед глазами знакомые лица; чужим голосом она произнесла:

— «Курица, несущая золотые яйца», басня Лафонтена…

Сначала голос у нее чуть хриплый, она