Читать книгу - "Подвиги Слабачка - Алексей Артов"

– Или они её просто не заметят.

– Слабачок, они приближаются, Слабачок!

И, действительно, блесткообразный жужжащий клубок, стреляя во все стороны кусками солнечных лучей, катился, не касаясь земли, ослепляя и завораживая всех вокруг, и приближался к тому месту, где спрятались муравьишки, с ужасающей быстротой.

Вот, комариная туча достигла прибежища крошечных путников и, завидев булыж–камень, закружилась вначале вокруг него, а потом жадно набросилась и на него, и на не успевшую спрятаться крысу. Писк крысы быстро стих. Были слышны только скрежетания выпиваемого камня да звон бьющихся стекляшек. Покружили, под камень не пробились и дальше комарики отправились.

Выползли муравьишки из своего убежища, а вокруг них много бриллиантовых хоботков валяется. Это, когда комарики в булыжкамень хоботками стучали, то те многие ломались и падали.

Вынес Слабачок Кукляшку из укрытия.

– Слабачок, спусти меня на травку, – попросила муравьинка.

– Зачем?

– А всё увидишь, – Слабачок аккуратно спустил Кукляшку на землю. – А теперь дай мне вот этот сухой листочек, – Кукляшка насадила листик на бриллиантовые хоботки и накинула его себе на плечи. – Это будет моя мантия, – сказала и засмеялась. – А теперь дай мне сухой травки.

Взяв из лапок Слабачка сухую травку, как кипу коротких верёвочек, Кукляшка сплела венок, понатыкала в него бриллиантовых хоботков и надела его себе на головку, чем и восхитила Слабачка.

– Кукляшка блестящая! – вырвалось у Слабачка.

Но Кукляшка, захихикав, быстро сняла венок и надела его на Слабачка.

– Иглоглавый! – провозгласила Кукляшка и снова хихикнула.

Радостной Кукляшке Слабачок помог взобраться себе на спинку, и они, отбрасывая во все стороны солнечные лучи, пошли прежней дорогой.

Совесть неимущие

Но несмотря на хорошее настроение, вначале они шли молча, приходя в себя от всего произошедшего. Но через некоторое время Кукляшка продолжила выказывать интерес к словам Слабачка.

– А почему у тебя за меня груз ответственности есть, а у меня за тебя, кажется, нет? Я вот не чувствую никакой тяжести.

– Если ты задумалась об ответственности за меня, то эта ответственность за меня, пусть очень маленькая и легкая, но у тебя, кажется, есть.

– Правда? У меня есть то, что есть у такого, как ты – у меня есть Ответственность?!

– У тебя точно нет Бессовестности.

– Тогда у меня есть ещё и чистая совесть, как у тебя?!

– Но насколько чистая, не знаю, – Кукляшка изобразила недовольно-изумлённо-вопросительный вид, – ты же любишь делать то, что делать нельзя, – напомнил ей Слабачок.

– Ну, не буду, не буду.

– Значит, свалка тебе больше не грозит.

– …А, как это интересно! – Кукляшка сжала ладошки перед грудкой и посмотрела вверх, глядя внутрь себя.

– Что интересно?

– А то, что у меня, у которой ничего нет, при этом совесть и ответственность есть, а у тех, у кого есть всё, нет никаких и ну нисколечко ни Совести, ни Ответственности!

– Ну, да, многие, которые считают, что у них есть всё, не замечают, или не хотят замечать, что кое-чего у них всё таки нет, а именно, Совести.

– А другие даже знают, что нет.

– Мне даже кажется, что чтобы было всё, обязательно не должно быть Совести!

– Особенно тогда, когда, чтобы иметь всё самому, надо всё отобрать у всех. А Совесть мешает.

– И поэтому, имея всё, такие не имеют только Совесть.

– Но есть, всё таки, другие, у кого действительно есть всё, в том числе и совесть, и ответственность.

– Правда, таких гораздо меньше.

– Что верно, то верно.

– А быть их должно гораздо больше.

– И так ещё много чего должно быть.

Пламенег – дракон ледяного огня

Вдруг Кукляшка почти выкрикнула Слабачку:

– Смотри!

– Что? Куда смотреть? – растерявшись от неожиданности, завертел головой во все стороны Слабачок.

– Вот! – указала лапкой чуть правее перед собой на травку Кукляшка.

Слабачок взглянул в ту же сторону, но ничего приметного не увидел.

– Что там? – переспросил он.

– Как что? Бабочка! – Кукляшка удивилась, что Слабачок не может заметить того, на что тут же обратила внимание она. – Бабочка, Слабачок, вон же, бабочка, она только что камнем упала с неба.

– Но бабочки разноцветные, а тут, да, лежит, что-то похожее на бабочку, но это «что-то» совсем не живое, а что-то каменное, – Слабачок подошел и коснулся предмета их обсуждения. – Ой, это не каменное, это ледяное.

– Вот именно, Слабачок, вот именно. Ты вот не увидел, как бабочка, вся такая шоколадная, вся такая изящно порхающая, вдруг, в мгновение ока став белой и недвижимой, камнем упала на землю. А я…

– Не увидел.

– Извини, ты же смотришь вниз. Ты же думаешь, где пройти. Это я в облака… Ой, Слабачок, осторожно… – почти закричала Кукляшка, потому что совсем рядом с ними рухнуло на землю тоже что-то каменно-белое и похожее на шмеля.

– Неужели над нами гуляет морозное облако?..

– А…Ага, и все, кто в него попадает…

– Облако мгновенно насыщает их ужасным холодом, а затем и льдом, а само насыщается их жизнями, – вдруг одновременно проговорили они.

– Нет тут никакого облака. – услышали муравьишки откуда-то над собой чей-то скрежещащий голос.

Одновременно послышалось хлопанье крыльев опускающейся птицы. Производимые ею воздушные вихри так набросились на мизерных путников, что чуть не унесли их вместе с пылью далеко-далеко от этого места.

А птица, хлопая крыльями так же быстро, как стрекоза, медленно опускалась на травку. Когда она приземлилась, то оказалось, что её тонкая шейка вытянута, как у лебедя, на которой держалась, похожая на шарик, головка. Клювик походил на не длинную, но широкую трубочку, которая не была почему-то ничем закрыта, с высовывающимся из неё и похожим на верёвочку язычком. Муравьишкам бросилась в глазки одна особенность: у птички было не два, а целых четыре крыла. Ближе к головке на шейке два маленьких крылышка, а на тельце крылышки большие. И крылышки складывались не полностью, а только наполовину. Так, что если птичку поставить во весь рост, она стала бы напоминать ёлку. «Это для того, чтобы я могла быстрее взлетать», – уточнила потом, явно хвастаясь, птица. «Наверно – эта птичка летает очень, очень быстро». – не понимая почему, подумалось Слабачку.

– Здрасьте… да… я чуть вас не сдул, простите.