Читать книгу - "Рыжее знамя упрямства - Владислав Крапивин"

— Давайте пятую дистанцию! — требовали энтузиасты. — Успеем, пока дежурные мотаются с термосами. — Смотрите, как здорово дует!

Но Корнеич, глянув опытным глазом на облака и на воду, сказал, что дует, пожалуй, "чересчур здорово".

— А скоро перестанет, — добавил подошедший Степан Геннадьевич. — На несколько минут. Затем ка-ак плюнет! Причем с другой стороны… Гляньте сами… — И дернул головой, показал высоко в небо. Там происходило торжественное передвижение облачных масс. Причем облака не приходили со стороны, а как бы рождались прямо из воздуха, густели и выстраивались в фигурные нагромождения.

Корнеич взял мегафон:

— Внимание, все экипажи! Не гоночные, а постоянные! Быстро перегнать суда в лагуну! Швартовать бортами к шинам, накрепко! Убрать паруса, закрепить гики! Скоро будет трепка!

Такие команды не надо отдавать дважды. Яхты одна за другой отскакивали от пирса, как мячики, и, крутнувшись на зыби, мчали, в тихую, огороженную бетонным молом бухточку, которая называлась "лагуна". Здесь матросы их крепили к развешенным на дощатых причалах шинам — носовыми и кормовыми швартовами.

Ветер неожиданно стих — как отрезало. Опоздавшие яхты с повисшими парусами спеши в лагуну на гребках. Озеро в минуту успокоилось, отразило темнеющие облачные груды. Синие краски сменились желтовато-серыми, резко запахло сырым песком и старыми досками причалов. Облака сдвинулись еще плотнее, в них появился лиловый цвет. По лиловому беззвучно проскочила огненная жилка. Прямо над головами заклубился темный мохнатый ком размером с планету. Из него за шиворот Словко упала большая капля…

Неторопливыми чугунными шарами прокатился по тишине гром.

— Народ, пошли по укрытиям! — скомандовал Корнеич.

У каждого экипажа были привычные места на случай непогоды. И сразу все разбежались — кто в дощатый ангар, где зимой хранились яхты, кто в железный шлюпочный эллинг, кто в штабной домик станции…

— Пойду к машине, — сказал Корнеичу Кинтель. — Пора думать о желудках…

Подошел Каперанг.

— Даня, меня вызывают в школу, туда явились какие-то представители военного округа. Чую, что не за хорошим… Держи тесь тут…

— Не волнуйся. Аиду, если появится опять, гони. Феликса тоже. Я сам разберусь.

Они пожали руки, Каперанг пошел к своей зеленой "девятке".

Словко на причале последний раз проверил швартовы "Оливера", окликнул матросов:

— Давайте в ангар, ребята! Сейчас польет! Одежду не забудьте, а то вымокнет!

Матвей, Сережка и Рыжик подскочили к нему. Рыжик — с прижатым к жилету свертком одежды и лисенком.

— Словко, я возьму Берендея с собой, а то совсем промокнет!

— Правильно!.. Ну, бежим!

Капли уже часто стучали по доскам и бетону. Подгоняя ребят, покатился над берегом нарастающий раскат. Несколько раз вспыхнули под тучами трескучие белые звезды. Рванулся ветер, прижал на берегах вербы и рябины, и сразу хлестнули струи.

Словко и его экипаж влетели в ангар, когда там укрылись уже больше десятка ребят. Были здесь Кирилл с его "головотяпами" (Глебкой Вахрамеевым, Валеркой Юдиным и Павликом Штерном), Нессоновы с их матросами. Следом, отфыркиваясь, вошли Корнеич и начальник станции Поморцев.

— Вовремя скрутились, — весело сказал Степан Геннадьевич.

— Только все же подмокли малость… Ну-ка… — Корнеич дотянулся до высокой полки, достал два свертка с ветхими парусами. — Люди, вытирайтесь и укутывайтесь, чтобы не продрогнуть…

Двух стакселей хватило для вытирания, двух больших гротов — чтобы накрыться всем. Уселись на рундуки с запасными деталями, на лежавшие у стены старые мачты, прижались друг к другу горячими локтями и плечами, парусина обняла всех пыльным шуршащим уютом…

А в широкие открытые двери видно было, как беснуется, вспыхивает, ревет ветром и ливнем гроза. Над озером, над кустами и травами проносились белесые водяные смерчи. Над растущими у лагуны кленами дергались и метались верхушки мачт…

— А Кинтель и Равиль поехали с термосами в столовую, — дернув плечами, сообщил Сережка Гольденбаум.

— Ну и прекрасно. В машине ведь, не промокнут, — сказал Корнеич. Он сидел на ящике, отдельно от всех, в тельняшке и в пробковом жилете, который натянул, видимо, для тепла. Встряхивал промокшую штурманскую куртку. В сторонке устроился и Степан Геннадьевич, попыхивал сигаретой.

— А если машину смоет с дороги? — спросила Ксеня.

— Давайте без дамской паники, — предупредил Игорь.

— Бе-е… —отозвалась Ксеня, и было ясно, что она всунула язык. В ответ на это вспыхнуло и грянуло так, что все съежились. Игорь назидательно сказал:

— Видишь, как дразниться…

Рыжик устроился слева от Словко, теплый, твердый и костлявый. Иногда вздрагивал — видимо, боялся грозы. (Да если честно, то многие побаивались, чего уж там.) Порой он возил по голой груди ладошкой, и Словко понимал: трогает колесико. А время от времени Рыжик нащупывал лисенка Берендея (может, гладил?).

— Высади его наружу, он же мокрый, — посоветовал Словко.

— Не… у меня на коленях он скорее высохнет… — И вздрогнул опять.

Неожиданно возникла в дверях закутанная в полиэтилен Аида.

— Ох какая стихия!.. Ребята, главное сохранять уравновешенное состояние, и тогда…

— Аида Матвеевна, вы ведь по распорядку должны быть в домике, — сказал Корнеич. И подумал: "Уж не решила ли завести сейчас разговор о яхтах? Это притянет все молнии…" Но Аида освободила из-под капюшона мокрые пряди, присела на свободный ящик и сообщила:

— У меня дело к Игорю Нессонову. Он обещал написать сценарий. Осталось не так уж много времени до съемок…

Игорь, видимо, решил в момент сжечь все мосты.

— Аида Матвеевна, у меня не выходит! Хоть убейте.

— Но ты же обещал ! — (А сверху по железной крыше — негодующий рев ливневых струй).

— Я старался! Но получается не короткий план, а длиннющая история! Что делать, если короткие я не умею!

— Да, он старался, — заступилась за брата Ксеня. — Но вышел не сценарий, а роман.

— Можно узнать, о чем? Вдруг это все-таки удастся снять? Главное, чтобы ощущалась психологическая достоверность.

— Она ощущается, — дернуло за язык Словко. — Но снять не получится. Технически невыполнимо.

(И сразу же запрыгало в голове: