Читать книгу - "Блин и клад Наполеона - Евгений Некрасов"

– Пластырь нужен, чтобы тебе рот залепить. Игорь, ты позор всей журналистики! – взорвался боровковский Леонардо. – У нас в Афганистане журналисты лезли под пули. Никто их не заставлял, а они все равно лезли! Хотели все попробовать сами, потому что боялись с чужих слов нечаянно написать неправду! А ты изоврался так, что перестал отличать хорошее от плохого!

– Ой, что это?! – закричала Полина.

Тьма рассеивалась. В свете еще далекой дудаковской люстры казалось, что земляной пол шевелится. Наклонив голову с фонариком, папа посветил под ноги.

Крысы!

Десятки, сотни, полки и дивизии крыс, покинув свое разрушенное царство, тронулись на поиски нового жилья. Раскладушки с теплыми одеялами, открытый холодильник и рассыпанные по полу продукты им понравились.

Чем ближе к свету, тем плотнее крысы жались к стенам, продолжая двигаться вперед. Передовой полк уже завладел холодильником. Оттуда торчали голые розовые хвосты. Пятясь, крыса вытаскивала из прогрызенного пакета сардельку или колесико замороженной пиццы, и на добычу сразу же набрасывались другие. Завязывались мгновенные пискливые драки. Обменявшись укусами, бандитки быстро выясняли, кто круче. Победительница тащила добычу дальше, а побежденные возвращались к холодильнику потрошить пакеты.

Полина видала крыс (нет причины сомневаться в ее правдивости), но, похоже, не в таких количествах. Пискнув, она с ногами вскочила на раскладушку. Постель зашевелилась. Крысы вылезали посмотреть, что случилось, и снова ныряли под одеяло. Рыжая подумала и скакнула на руки к боровковскому Леонардо.

– Витальроманч! Сделайте что-нибудь!

– Ну что же я сделаю, Полинушка? – усаживая ее поудобнее, вздохнул Виталий Романович и кивнул на пса. – Вон, Душманка и то боится!

Душман, здоровяк Душман, обученный всему, что может знать собака, жался к ноге хозяина и беспомощно порыкивал. Шерсть на его загривке стояла дыбом.

Роты две крыс трудились над вещевым складом Дудакова. Может, их не пускали к холодильнику, а может, они спешили запастись строительными материалами для гнездышек. Во всех коробках уже зияли прогрызенные дыры. Крысы шныряли туда и обратно с разноцветными лоскутками в зубах.

– Мои костюмы! – взвыл Дудаков. Из лоскутков можно было бы скроить костюмы разве что для куклы Барби.

Корреспондент «ЖЭ» бросился спасать имущество. Крысы не разбегались, а вставали на дыбы, оскалив длинные желтые резцы. Отмахиваясь от них, Дудаков перевернул раскладушку и поднял выпавший из-под подушки бумажник. Рука прошла в него насквозь. Наружу торчали пальцы. Не веря себе, Дудаков вывернул бумажник наизнанку, и оттуда, порхая и кружась, посыпалась бумажная труха. Потеряв голову, он схватил в охапку телевизор, потянул за собой на проводах видик и грохнул об пол то и другое.

Взгляд обезумевшего корреспондента «ЖЭ» остановился на последнем подарке преступника – хрустальной люстре.

– Держите его! Он без света нас оставит! – закричал Митек, бросаясь наперерез Дудакову.

Старший Блинков успел раньше. Расшвыривая крыс ногой, он без видимой спешки пошел к Дудакову, который уже примеривался сорвать люстру, и врезал ему сочную оплеуху.

– Это тебе даром не пройдет! – жалким голосом пробулькал корреспондент «ЖЭ». – Ты замахиваешься на свободную прессу!

– Добавить? – заботливо спросил папа.

Совсем поникший Дудаков замотал головой.

– Игорь, сейчас не до твоих глупостей. Если будешь мешать, я тебя свяжу.

Старший Блинков решительно снял с плеча ремень с нанизанными топорами без топорищ. Дудаков понял его по-своему: отшатнулся, вжал голову в плечи. Но папа уже не смотрел на него. Походя захлопнув ногой холодильник, он шел к двери. В холодильнике сразу же поднялся крысиный визг и скрежет.

– Прогрызутся. Сквозь металл прогрызутся, – сказал папа. – Вот что, друзья и гражданин Дудаков: оставаться нам здесь нельзя. Хуже нет, чем голодные крысы. Сначала они сожрут все, что не сопротивляется, потом возьмутся за нас.

Митек не понимал, зачем папа взял с собой топоры. Здесь же дверь не дубовая, а стальная, как ее рубить? А старший Блинков черкнул топором по бетону в том месте, где дверной косяк соединялся со стеной.

– Поддается! – уверенно сказал он.

Все смотрели на белую царапину в бетоне. Мелкая она была. Не глубже толщины спички.