Читать книгу - "Спаситель и сын. Сезон 3 - Мари-Од Мюрай"

– Я слышал, как вы разговаривали с ребенком. Он слишком мал, чтобы понять смысл ваших слов, но чувствует, что вы сердиты. Из-за чего – ему непонятно, поэтому он думает, что причина – он сам, то, что он есть на свете. А это ведь не так – у вас прекрасный малыш, таким можно гордиться.

Женщина изумленно слушала его. Но все же ее прорвало:

– А что он издевается? Швыряет и швыряет мишку!

– Он не знает, мадам, что для вас это издевательство. Он исследует мир – изучает падение тел. У вас в коляске, может быть, будущий ученый.

Мамаша недоверчиво взглянула на своего Эйнштейна в ползунках. Прошипела сквозь зубы: «Уччченый, тоже мне…» – и, с силой толкнув коляску, направилась ко входу в больницу. Спаситель обернулся к Вьенеру, который, посмеиваясь, наблюдал за разговором.

– Простите. Профессиональный заскок.

– Не извиняйтесь. Благодаря вам я постигаю глубины человеческих душ.

В доме на улице Мюрлен Жово поставил тесто для блинов. Пришла Луиза, одна, без детей – они поехали к отцу. Лазарь с Габеном в «уютном уголке» играли в «Марио Карт». Вьенер, сосредоточенный только на своих бедах, не заметил, что Луиза сама не своя, а у Габена красные глаза. Лазарь хотел заговорить с ним о парижских событиях, но Спаситель помахал ему пальцем из-за спины пианиста: «Не надо!» Неизвестно, как подействует такая сокрушительная новость на только-только окрепшую благодаря лекарствам психику Вьенера.

– К столу! – пригласил хозяин дома.

Вьенер сел рядом со Спасителем и сразу достал из кармана джинсов пластиковую упаковку с маленькими капсулами.

– Не помню, сколько раз в день я должен это принимать – один или два? – спросил он, крутя в пальцах пилюлю. Вопрос был обращен к психологу – к кому же еще?

– А у вас нет рецепта? – в свою очередь спросил Спаситель.

– Нет, у меня есть медсестра. Она появляется в палате в определенное время, как кукушка из часов, и… – Он заговорил писклявым голосом: – «Ваше лекарство, месье Вьенер!»

«Да ты и сам куку», – подумал Спаситель и посоветовал Вьенеру спрятать пилюлю в карман и подождать до ужина.

После обеда потеплело, Вьенер вышел в сад покурить. Луиза собирала там последние цветы, а вернувшись на кухню, сказала на ухо чистившему раковину Спасителю:

– Он курит не табак.

– Ты хочешь сказать?..

– Я в этом не особенно разбираюсь, но, судя по запаху…

Что делать? Отобрать у него травку? Обыскать его больничную палату? Сообщить старшей сестре? Спаситель бессильно махнул рукой:

– А, ладно! Надоели его фокусы.

Часа в четыре он посадил в машину подвыпившего Жово и веселенького обкуренного Вьенера. Остановившись на больничном паркинге, он спросил:

– Дорогу в свою палату найдете?

– Сначала правее-правее, потом левее-левее. Увидимся во вторник?

Вьенер собирался начать курс психотерапии по три сеанса в неделю.

– Hasta luego, cariño!^[32] – крикнул он и ушел, пританцовывая.

– Да он под кайфом, этот твой чувак, – сказал Жово.

Высадив Вьенера, Спаситель поехал в Лебрюйер – хотел показать старому легионеру тамошний ДОП. Директриса, мадам Котильон, которую коллега-психолог предупредил по телефону, ждала их в холле на первом этаже. Мадам Котильон была специалистом по старикам, уходу за ними, по немощи и помощи, по благожелательной атмосфере, уважению к личности, совместному проживанию – словом, по всему, кроме Иностранного легиона и его головорезов.

– Добрый день и добро пожаловать, месье Жованович! – произнесла она.

– Вик, – поправил Жово, блеснув острыми глазками из-под кустистых бровей.

Мадам Котильон заметила, что сухопарый старик, желавший, чтоб его звали сокращенным именем, еще довольно крепкий, разве что его чуточку заносило в сторону (виной тому был ром «Ла Мони», но этого она не знала).

– Наши подопечные сейчас отдыхают у себя в комнатах перед ужином, – сказала мадам Котильон, вложив в свои слова заботливость, благожелательность и все свои знания о стариках и уходу за ними, совместном проживании, взаимоуважении и т. д.

Тут она повернулась к Спасителю, как будто он один способен был ее понять:

– Наиболее самостоятельные смотрят сейчас телевизор, только не новости. Мы не хотим травмировать их после последних событий. Включили им «Суперняню».

– Разумно, – ответил Спаситель и вспомнил об автомате.

Мадам Котильон снова обратилась к симпатичному старому господину:

– Я покажу вам одну из свободных комнат, э-э… Вик.

– Жово, – поправил он.

Мадам Котильон вопросительно вздернула бровь. Похоже, бедный Вик Жованович сам плохо помнил, как его зовут.

Директриса не без гордости открыла дверь комнаты номер 112, недавно освободившейся после «ухода» проживавшей в ней девяностовосьмилетней подопечной. Все тут было в безукоризненном порядке: кровать с подъемными перекладинами, предохраняющими от падения, столик со стаканом для зубного протеза, кресло с подставкой для ног, в котором можно вздремнуть.

– Мне больше нравится на чердаке, – хмуро осмотревшись, буркнул Жово.

– Но, месье Жованович…

– Вик.

– Ну да, Вик… Мы никого не селим на чердаке, – сказала мадам Котильон с благожелательностью, заботой, уважением к личности и т. д. – Как и в подвале, – прибавила она, желая успокоить старика.

– Нет, подвал – это для автомата, – огрызнулся Жово.

Мадам Котильон покачала головой. Как огорчительно видеть достойных пожилых людей с помутненным рассудком.

В машине Спаситель, прежде чем тронуться с места, побарабанил пальцами по рулю. У него было неспокойно на душе.

– Спасибо, что показали себя с лучшей стороны, Жово.

– Этот ваш ДОП слишком хорош для меня. А слащавую дамочку я бы и одного дня не вытерпел.

– Жово, я не хочу бросать вас на улице. Скажите, по крайней мере, есть ли кто-нибудь в Орлеане, кто знает о вашем прошлом?

– Никого. Всё… не слишком хорошее, что я когда-либо делал, происходило не здесь.

– Ну хорошо. А тот друг в «Эммаусе», который вам не друг, он что-то знает?

– Мы обменялись услугами.

– Это вы уже говорили. Услугами какого рода?

– Ну, помогли друг другу.

Спаситель стукнул по рулю кулаком. Из Жово ничего не вытянуть. Придется или оставить его на улице, или принять таким, как есть, так и не зная точно, кем он был прежде.