Читать книгу - "Я хочу в школу - Андрей Жвалевский"

Поэтому вопрос Димки застал Женьку врасплох.

— А? Что?

— Я говорю, что телевидение…

— Скандал, — вдруг произнес Молчун.

Кошка даже перестала терзать подушку.

— В смысле? — уточнил Димка.

— Телевидение, — развернул мысль Молчун. — Скандал.

Женька поскреб лоб.

— Это мысль… Телевидению нужен скандал. Тогда они могут целую историю раздуть. И не на местном канале, а на каком-нибудь типа НТВ…

— Где же мы скандал возьмем? — удивилась Анечка.

— А чего его искать? — взвилась Кошка. — Такую школу закрыли! Это что, не скандал?!

А Молчун подумал: «Надо будет у телевизионщиков еще кое-что выведать». И по возвращении домой сел писать короткую, но выразительную речь.

Первый визит на телевидение прошел, можно сказать, удачно. Сначала, правда, их приняли прохладно: «Ребят, вас только что показали, мы так часто не можем одну тему полоскать». Но потом, когда продюсер понял, о чем речь, глаза у него разгорелись и чуть не слюна закапала.

— Отлично! — заявил он. — Это то, что надо! Перекосы в реформе образования! Передовой опыт душат! Дети не могут получать качественные знания! Я этот сюжет на НТВ продам!

Кошка двинула Димку локтем: «Я же говорила!». Димка кивнул, хотя про НТВ говорила не она, а Женька. Записав все нужные данные, продюсер лично проводил их к выходу, пообещав связаться в ближайшее время. Молчун в общем экстазе не успел даже произнести заготовленную речь.

Однако «ближайшее время» наступило только через три дня. Да и разговор вышел нерадостный. Продюсер позвонил Женьке и коротко сообщил:

— Мы об этом говорить не будем. И на другие каналы не ходите — не возьмут.

На уточняющие вопросы ответил короткими гудками.

Молчуну пришлось подкарауливать продюсера у входа в телецентр. Он заступил дорогу и строго произнес:

— Вы меня помните?

Продюсер поморщил лоб — и вспомнил.

— Но я же все уже рассказал твоим друзьям.

— Я по другому поводу, — Молчун мысленно пробежал сочиненный (и слегка скорректированный) текст и начал. — У меня есть все основания полагать, что закрытие 34-й школы как-то связано с ее финансированием…

Продюсер слушал с удивлением, переходящим в испуг. Этот пацаненок не мог говорить так разумно. Совершенно взрослые рассуждения никак не вязались с его мальчишеской прической и ростом — по пузо продюсеру. А когда Молчун закончил («Я буду очень благодарен за любую информацию по этому поводу»), захотелось потрясти головой, прогоняя наваждение.

— Э-э-э… Мальчик… То есть. Как тебя зовут?

«Мальчик» отчего-то выдержал паузу и только потом ответил:

— Артем.

— Артем. Хорошо. Так вот, Артем… Я не могу рассказать тебе все, что знаю. Дело решали на самом верху…

«Что я несу! — думал продюсер. — Ему же лет восемь! Что он знает о “самом верхе”?!» Но остановиться не мог.

— Очень серьезные люди дали понять, что тема закрыта. И поднимать ее — себе дороже. Понимаешь?

Артем кивнул.

— Вот и молодец… А теперь извини…

Но странный мальчишка не собирался уходить с дороги. Вместо этого он извлек из кармана две тысячные купюры.

— Что это? — не понял продюсер.

— Плата за информацию. Если мало… найду еще. Потом.

И тут продюсеру вдруг стало безумно смешно. «Это просто пацан! Он и говорил небось с чужих слов. Заучил — а я и повелся!». Захотелось даже хихикать, но Артем не разделял веселья собеседника. Он смотрел взглядом кобры — спокойно и уверенно. Смеяться расхотелось так же внезапно, как и захотелось.

— Ладно, — вздохнул продюсер. — Расскажу все, что знаю. Только уговор: не болтать!

На мгновение ему показалось, что теперь уже Артем рассмеется, но только на мгновение. Мальчик четко, по-кадетски, кивнул. Продюсер достал из кармана блокнот и быстро набросал на нем несколько слов.

— Все финансировал вот этот человек, — прокомментировал он, вручая листок Артему. — Но теперь у него большие проблемы. Какие — не знаю и знать не хочу. Но человека проверяли очень серьезно. А школу просто заодно решили прикрыть. Финансовые какие-то нарушения там придумали. Вот такая история. Но если что — на меня не ссылайся.

Тут он вдруг спохватился и выхватил листок из рук странного мальчика.

— Запомнил фамилию?

Артем кивнул — на сей раз медленно и торжественно.

— Хорошо, — продюсер порвал записку и сунул обрывки в карман. — От греха подальше. А теперь пропусти, пожалуйста, меня люди ждут.

Мальчик отошел в сторону, продолжая держать купюры, словно это были билеты в кино. Продюсер наконец рассмеялся — но нервным смехом — отодвинул руку и торопливо скрылся в дверях.

«Так я и знал! — ликовал Молчун про себя. — Так я и знал!»

Директор школы рвал и метал. Перед вечерними новостями Павел Сергеевич съел упаковку валидола и еще долго, даже после сюжета, не мог унять сердцебиение.

Ему звонили учителя и коллеги, поздравляли, но он давно был директором школы и знал: ничего хорошего ему эта нежданная слава не принесет.

И точно. Не успел он прийти на работу на следующее утро, как позвонили из управления образования, медовым голосом поздравили с сюжетом и пригласили зайти.

Павел Сергеевич потянулся за таблеткой. «Зайти» обычно значило как минимум часовую промывку мозгов. А до пенсии ему еще пять лет. И если его сейчас «попросят» с должности, то что делать дальше?

— Таня! — рявкнул он в селектор. — Зайди!

Таня влетела в кабинет, приветливо улыбаясь.

— Павел Сергеевич, вы вчера по телевизору так импозантно смотрелись…

— Кто дал им ключ от радиорубки? — перебил директор секретаршу.

— Что?

— Откуда у этих… Флеш… мобильщиков ключ от радиоточки, я спрашиваю?

Таня растерялась.

— Понятия не имею, — сказала она. — Ей уже лет сто не пользовались, я даже не знаю, где этот ключ…

— Почему бардак в школе? — рявкнул директор.

Вот чего ему так не хватало со вчерашнего дня — как следует наорать на кого-нибудь.

— Почему в школу шляются все кому не лень? Кто позвонил на телевидение? Кто пустил их в школу? Почему любой может проникнуть в радиорубку? И когда ты будешь одеваться соответственно твоей должности, а не как девица легкого поведения?!