Читать книгу - "Эрхегорд. 2. Старая дорога - Евгений Рудашевский"

– Ты знаешь, к чему это приведет.

– Знаю. – Лицо Харкона было спрятано под кожаным шлемом с кольчужной бармицей.

– Если ты посмеешь…

– Посмею.

– На твой дом падет красный камень.

– Синк’Альнийский совет меня не пугает. Камень падет на пустую землю.

– Пустую землю…

Отец не ждал такого ответа. Это означало, что вознаграждение, обещанное Харконам, в самом деле оправдывало возможные лишения. Они даже согласились покинуть нашу долину.

– Что же вам пообещал торговец? Всех его товаров было бы недостаточно для такой сделки. Гарн-Ат’дур…

– Гарн-Ат’дур больше не глава дома Харконов.

– Вот как… Ну что ж, приветствую тебя, Грет-Индит. Но теперь ни одна Луна не осветит твои камни.

– Мой дом не принадлежит вашим Лунам. Я оставил тропы Вайшия. А ты скоро отправишься в его Сады со всеми, кто тебе дорог.

Дружинники обнажили битоги. Все понимали, что этой ночью наша земля вкусит кровь. Молькрины прилетели не впустую. Я завороженно следил за происходившим во дворе. Услышав последние слова Грет-Индита, кинулся к деревянной панели с клинковым оружием, но остановился – меня за руку перехватила бабушка, о присутствии которой я в предчувствии беды совсем позабыл.

– Неан, – с недовольством, но мягко сказал я, пытаясь высвободить руку. – Ты знаешь, я должен.

– Ты должен выслушать.

– Не сейчас.

– Слушай! – Бабушка крепко держала меня, вцепившись прямо в браслет. – Так должно было случиться, но мы не знали когда. Никто не знал.

– О чем ты?

– Твой путь лежит в Западный Вальнор…

– Что? О чем ты?

– …в Земли Эрхегорда. В Зиалантир. Что бы ни случилось дальше, только там ты сможешь…

Со двора донеслись крики. Не обращая внимания на бабушкины слова, я рванул руку. Бабушка, охнув, потянулась в мою сторону и упала. Я от обиды стиснул зубы. Дернулся помочь ей, но взглянул в окно и замер. Отец и его дружинники лежали пронзенные стрелами. К тем, кто вышел из дома любоваться необычным нашествием болотных молькрин, неслись всадники Харконов. Взмахи ножей, удары совень и чеканов. Прерванные крики и густые брызги крови. Попытки укрыться за дверью. Надрывный лай собак в псарне. Арбалетные выстрелы. Моя мать, онемев, стояла на веранде. На окраинах Кар’ун-Айя вспыхнули дома. Теперь крики доносились от соседских полей. Всюду гомон. Звон металла. Ржание лошадей. Мать приподняла руку, словно укрываясь от жаркого пламени. Грет-Индит обрушил на нее всю тяжесть меча, нарочно обрубив лишь выставленную кисть. Кровь при фиолетовом свете молькрин казалась черной. Кисть легко, почти беззвучно упала на деревянный настил. А мама так и не опустила руку. Вся залитая кровью, она смотрела на убитого мужа – не успевшего ни защитить свою семью, ни договорить последних слов и ради неизвестного ей семейного предания отдавшего всех родных на поругание наемникам белого флага.

Даже сейчас, три года спустя, я с дрожью вспоминал смерть родителей. Пальцы невольно искали рукоять меча, будто можно было тут же, не сходя с места, расквитаться со всеми повинными в той бойне. Тогда, в ночь погрома, я сделал свой выбор. Как и просила бабушка, добрался до Западного Вальнора. Спустился с гор в Предместье лесного Целиндела и знал, что на этом не остановлюсь. Пройду выбранной тропой до конца.

Устав от подобных мыслей, я наконец отошел от изгороди и быстро зашагал назад, в таверну. С тех пор как мы выехали из Багульдина, я уже второй раз вспоминал последнюю ночь в Кар’ун-Айе. Стоило расслабиться, как мысли сами влекли к ней, будто искали в тех мгновениях нечто важное, но мною отчего-то упущенное.

В таверне было по-прежнему душно и шумно.

– Почти не пил, а с баками уже обнимался? – Громбакх приветствовал меня из-за стола.

Я не ответил.

– Хозяйка! – Охотник остановил проходившую поблизости служанку. Посмотрев на ее обильное, свободно державшееся под тонкой дхантой^[4] тело, изобразил почтение и с улыбкой заказал новый кувшин хмеля.

Служанка, кивнув, заторопилась к главному столу. Собственно, это был даже не стол, а ветвь эйнского дерева, проходившая насквозь через весь зал – из одной стены в другую. Тянулась она ровно, почти без наклона, и при строительстве «Хмельнеса» это учли: ее верх стесали, превратив в столешницу, а по бокам закрепили высокие, в два аршина, лавки. Сама ветвь оставалась живой и даже порывалась с исподней стороны разойтись зелеными ростками. Посетителям нравилось, что служанки, поднимаясь по деревянным сходням, должны были удерживать равновесие, затем тянуться с подносами в разные стороны, попутно наваливаясь на людей, позволяя себя шутливо обнять и даже ущипнуть. Их приход всякий раз вызывал оживление, и заказывать за главным столом старались как можно чаще, пусть по небольшой крынке ягодной настойки.

Ни высота, ни своеобразие эйнской ветви нас не привлекли, так что мы выбрали небольшой стол в углу. Прислонившись к стене, с глубоко надвинутым капюшоном сидел молчаливый Тенуин. Рядом с ним на табурете покачивался Теор. Он казался взволнованным, то и дело поглядывал в окно, встречал взглядом каждого нового посетителя, но собственное беспокойство объяснять не хотел, более того – настойчиво его отрицал.

Охотник уже управился с бараньим боком и теперь, вливая в себя остатки хмеля, рассматривал карту, которую я днем купил в одной из лавок Предместья.

– Итак, нам сюда. – Я ткнул пальцем в кружочек, подписанный «Авендиллом».

– Торжество логики, – хохотнул Громбакх. – Читать ты умеешь. Полезный навык для того, кто пишет путеводник.

Я проигнорировал слова охотника:

– Самый короткий путь из Целиндела в Авендилл – по Старой дороге. По Пчелиному тракту.

– Ну да, – кивнул охотник.

Тенуин и Теор молчали. Глаз следопыта не было видно в тени капюшона. Он вполне мог бы сейчас спать, но я привык к его затаенности и знал, что в таком положении он все хорошо видит и слышит.

– А мы поедем по Кумаранскому тракту, – продолжал я.

– Да, – все так же беспечно кивнул охотник.

– При том, что этот путь едва ли не в два раза длиннее.

– Да.

– И…

– Что?

– Не хочешь объяснить?

– Короткий путь не всегда самый быстрый, – неожиданно проговорил следопыт.