Читать книгу - "Томек в стране кенгуру - Альфред Шклярский"

Томек долго раздумывал о том, как лучше провести время, но никак не мог принять окончательного решения. Обмануть тетку было нелегко. Ежедневно после прихода детей из школы она внимательно расспрашивала их о том, что задано, вызывали ли их, и какие отметки поставили учителя; почти всегда такая беседа кончалась словами:

«А теперь покажите-ка ваши дневники»!

Если дети пытались обмануть ее, и в дневнике стояла другая отметка, чем было сказано, происходил длинный разговор. За опоздание из школы тетка наказывала так же, как и за плохие отметки.

Дети тети Янины – Ирена, Збышек и Витек с детства привыкли к суровому характеру матери и легче мирились с ее требовательностью. А вот Томек не умел даже притворяться раскаявшимся, как это делали они. Поэтому тетка наказывала его чаще, чем их.

У тети Янины были причины для того, чтобы обращать серьезное внимание на Томека. После смерти матери Томек остался по сути дела круглым сиротой и кто знает, чтобы с ним произошло, если бы не Карские, взявшие его на воспитание. Мама Томека умерла через два года после бегства за границу мужа, спасавшегося от царских жандармов. Тетя Янина хорошо помнила трагедию сестры и, как огня боялась всякой политики. Ведь за участие в политических заговорах в лучшем случае человек попадал в Сибирь.

К ее неудовольствию Томек считал отца героем и в мечтах стремился подражать ему во всем. От отца он унаследовал способности и любовь к науке. Подобно отцу, он особенно интересовался географией. Почти все свободное время он посвящал чтению разнообразных книг с описанием чужих стран, их населения, природы, а если ему попадала в руки книга польского путешественника и открывателя, то Томек не мог от нее оторваться, пока не прочитывал ее всю. Он больше, чем его сверстники, знал о трагической истории Польши, которая вот уже почти сто лет находилась под игом враждебных держав [2]. Его мама до последнего дня своей жизни учила Томека истории Польши, она часто напоминала ему об отце, который вынужден скрываться от преследований за то, что хотел добиться самостоятельности Польши и счастья для своей родины.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Томек нередко получал плохие отметки по истории, которую знал в другом варианте, чем ему преподносили в школе. Получая от тетки выговоры за это, он старался скрыть свое нежелание учить официальную историю, но это ему не всегда удавалось. Поскольку по всем другим предметам у Томека были хорошие отметки, классный надзиратель считал, что мальчик может, но не хочет учить историю. После каждой плохой отметки Томек получал от трусливой тети массу упреков. Очень плохо обстояло дело с последней четвертью: ему дали выговор. И на этот раз тетя замучила его упреками и в волнении даже вскричала:

– Кончишь так, как твой отец!

Томек обиженно спросил ее:

– Тетя, ты на самом деле считаешь, что мой папа сделал что-нибудь плохое?

– Он вогнал в могилу твою мать, а мою сестру! – гневно воскликнула тетя.

И вот тогда Томек и тетя Янина были поражены неожиданностью. Дядя Антоний, обыкновенно спокойный, корпящий над своими бухгалтерскими книгами, вдруг с треском бросил на стол ручку и, пожалуй, впервые за свою жизнь обратился к жене в повышенном тоне:

– Когда ты, наконец, перестанешь мучить бедного парня? Почему ты хочешь уничтожить в нем то, что есть у него лучшего?

От неожиданности тетя онемела, а Томек очень удивился. Впрочем, все успокоились быстро, потому что дядя, поправив нервным движением очки на носу, снова взялся за свою работу. С этого времени тетя полностью изменила свое отношение к Томеку. Она перестала требовать от него хороших отметок по истории, но со всей суровостью стремилась ограничить его пребывание вне дома. Вот почему прогулки по городу и уроки верховой езды были для Томека таким большим искушением.

Томек стоял на площади Трех Крестов и думал. Если он вернется домой сейчас, ему придется сразу же сесть за уроки, а потом надо будет помочь двоюродным братьям. Скука ужасная! Как было бы хорошо пойти в Ботанический сад! Что же делать? Во время этих сложных размышлений и борьбы с самим собой, ему неожиданно пришла в голову великолепная идея:

– Пусть судьба решит, что делать!

Он направился к ближайшему уличному фонарю, считая шаги и приговаривая:

– Прогулка, дом, прогулка, дом, прогулка, дом, и, к своей великой радости, остановился около фонаря на слове «прогулка».

Томек вздохнул с облегчением, благодаря судьбу за столь удачное решение сложной проблемы. Он быстрыми шагами пошел вдоль Уяздовских аллей.

Он не заметил, как очутился в Ботаническом саду и скоро совсем забыл о неприятностях, ожидавших его дома. Томек сел в тихом уголке. Опьяняющий запах цветов и веселое щебетание птиц располагали к мечтам. Обыкновенно в такие минуты Томека охватывала тоска по почти незнакомому отцу. Он закрывал глаза... В воображении ему виделся неясный образ высокого мужчины, лица которого он совершенно не помнил. Томек не знал даже, где его отец находится и что сейчас делает. Тетя Янина тщательно скрывала от Томека эту тайну. Письма от отца приходили очень редко, но регулярно; два раза в год почтальон приносил тете повестку на Главный почтамт. После каждой такой повестки тетя покупала детям новые костюмчики. Это был знак, что отец Томека прислал деньги.

Супруги Карские относились к Томеку так же, как к своим детям. Единственное различие было в том, что Томек посещал частные уроки английского языка у англичанки, поселившейся в Варшаве. Плата за обучение иностранному языку была столь велика, что дядя Антоний, конечно, не мог расходовать на это свои деньги. Поэтому Томек был убежден, что английский язык он изучает по требованию своего отца. Желая сделать ему приятное, он учился очень прилежно. Упорно зубря английские слова, он думал: пусть знает, как я его люблю.

Теперь, сидя на скамейке в парке, он вел в мечтах беседу с отцом, представив себе, что они встретились. Конечно, беседа должна вестись на английском языке, ведь отцу будет интересно узнать, сумел ли Томек изучить этот язык. Поэтому Томек сам задавал себе вопросы и отвечал на них, выискивая в словаре трудные слова, и совершенно не заметил, как прошло три часа. Тем временем аллеи сада заполнились людьми. В конце концов, погруженный в глубокое раздумье Томек очнулся.

– Пожалуй, уже очень поздно, – подумал он. – Тетя Янина опять будет сердиться...

Томек с неохотой стал думать о возможном наказании. Нечаянно его взгляд задержался на зеленых кустарниках.

– Ах, раз уж судьба предсказала мне прогулку, так пусть предскажет, буду ли я наказан, – решил Томек и сорвал веточку. Срывая листки он повторял:

– Накажут, не накажут, накажут, не накажут...