Читать книгу - "Когти гнева - Анна Альфредовна Старобинец"

— И то верно, начальник, — согласился Крот-экскурсовод. — Гляньте все сюда. Это произведение — очень древнее и очень дорогое, оно оценивается в миллион шишей. Знаменитая «Муха в янтаре». Муха утонула в смоле ещё в доелову´ю эпоху. Шли века, и смола превратилась в янтарь. А потом мы поместили произведение в раму. Рама — современная, но на неё тоже стоит глянуть. Она создана из пчелиных сот, очень тонкая работа, которую выполнил лично …

— Муха в янтаре, — зачарованно прошептал Песец. — Настоящий шедевр. Я желаю им обладать.

— Не все желания сбываются, начальник, — сказал Крот-экскурсовод. — Так уж устроен этот лес.

— Мои обычно сбываются, — возразил Песец.

— А что это такое жужжит? — спросила Маркиза.

— Оу, да, — сказал Муравьед. — Что-то есть жужжать суэрху уочень назоуиливо!

Все посмотрели наверх. Светляки сияли так, что было больно глазам. И они жужжали — всё громче и громче. А потом они вдруг замигали — и стали лопаться, один за другим, пока не наступила полная тьма. И в этой тьме послышались удары, визг, звон, треск, скрежет, затем низкое, угрожающее гудение — и, наконец, душераздирающий вой.

Глава 3, в которой всё пропало

— Это я виноват. — Крот-экскурсовод высморкался в лопух. — Я один во всём виноват.

Болотные огоньки — сработавшее аварийное освещение — печально блуждали по разорённой выставке, выхватывая из полумрака и как бы с упрёком предъявляя присутствующим то кроваво-красное пятно на моховом ковре, оставшееся от произведения «Красное на зелёном», то муравьёв, бестолково суетившихся в руинах разрушенного до основания «Милого дома», то пустой сучок, на котором ещё недавно висел шикарный парадный костюм из змеиной кожи с меховой оторочкой.

— Мне пора домой, — сказала Зайчиха. — Я должна быть с детьми.

— Ха! Я тоже хочу домой! — завопил Йот. — У меня шок! Я должен побыть один!

— Я сказал: всем оставаться на своих местах, — зашипел Барсукот.

— Да какая теперь разница. — Крот-экскурсовод горестно уткнулся мордой в лопух. — Всё пропало. Всё искусство пропало …

Пропала береста с метками и рисунками, выполненными в наивно-когтевой технике. Пропала выставочная коллекция древних орудий труда, в том числе особо ценные ежовые рукавицы и паутинные сети старинного тройного косого плетения (менее ценные сети двойного прямого плетения валялись на полу — разодранные, распоротые, растоптанные). Пропали шипы и иглы, ореховые и желудёвые ядра и прочее старинное оружие, использовавшееся в ходе Великой Двадцать Первой Лесной Охоты. Пропали трофейные клыки вражеских псов, вырванные во время битвы при Вековом Дубе.

Самый ценный экспонат, «Муху в янтаре», как ни странно, не взяли. Но теперь через всё произведение тянулись пять глубоких борозд — гневный след преступной когтистой лапы.

Барсук Старший громко отфыркался — от вони першило в горле. Пахло Скунсом, с перепугу совершившим незапланированный перформанс, и гарью. Пол был густо усыпан обугленными светляками, многие из которых казались почему-то полосатыми. Барсук Старший с кряхтеньем наклонился, поворошил светляков лапой и удовлетворённо хмыкнул. Полосатые не были светляками. Они были дохлыми пчёлами.

Барсук Старший прошаркал к «Мухе …», тронул лапой и понюхал царапины в янтаре, поковырял когтем пчелиные соты на раме.

— Кто умелец, сделавший раму? — спросил Барсук.

— Я, начальник. — Крот-экскурсовод всхлипнул. — Это я сделал раму. Это я здесь всё неправильно сделал. Я плохо настроил светляков. Я не уберёг экспонаты. Я тупой, безглазый, безмозглый, криволапый грызун! Арестуйте меня! Накажите! Посадите в тюрьму! Я виновен в утрате и порче особо ценных произведений искусства!

— У нас в Дальнем Лесу за безглазость и криволапость в тюрьму не сажают, — сказал Барсук Старший. — Кто виновен в утрате и порче — это мы разберёмся. Ну а что касается рамы из сот — она сделана как раз мастерски. Охранная система сработала на отлично. При попытке кражи произведения пчёлы вылетели, покусали преступника — и погибли.

— Но преступник испортил произведение! — простонал Крот. — Он оставил следы когтей.

— Вот и славно, — отозвался Барсук. — Зато мы знаем, какого зверя искать.

— И какого же? — Маркиза распахнула свои глаза-луны и похлопала пушистыми ресницами.

— Ищем зверя с таким же отпечатком когтей, как на янтаре, — важно сказал Барсукот. — И при этом сильно покусанного пчёлами. Именно поэтому я приказал всем оставаться на своих местах. Сейчас проведём досмотр и обнаружим преступника.

— Вы-то, конечно, приказали, начальник, — сказал Крот-экскурсовод. — Да только, пока было темно, я почуял, что многие убежали. В темноте я особенно хорошо чую.

— А я чую, что кого-то из них я сейчас приведу обратно. — Барсукот дёрнул ухом и встопорщил усы-вибриссы. Наверху, на земле, вот прямо над ним, кто-то был. Кто-то хитрый затаился и думал, что правосудие его не настигнет. Барсукот и сам не мог бы сказать, как он вычислил этого зверя — тонкий слух ли ему помог, или чуткие, как компас, вибриссы, или шестое чувство охотника. В любом случае, он распознал подлеца, так что дело оставалось за малым. Сейчас Маркиза увидит, каков он за работой. Барсукот присел, напружинился — и метнулся вверх, как шальная охотничья пуля, как полночная молния, как пущенная стрела. Он пробил головой потолок подземной выставки, мгновенно выпустил когти и выверенным, точным движением поймал преступника в лапы правосудия. Послышался пронзительный визг:

— Стри-и-и-иг! Стри-и-иг! Стриг! Никого не трогал! За что?!

Глава 4, в которой смотрят в глаза фактам

— Я требую немедленно рассмотреть мою жалобу, — сказал Стриж Парикмахер. — Я требую официальных извинений! Я требую компенсацию за моральный и физический ущерб! Вы думаете, вам это просто так сойдёт с лап? — От возмущения Стриж взмыл к потолку полицейского участка и принялся летать против часовой стрелки. — Вы выдернули меня вчера из моей парикмахерской, заставили бросить дела и срочно лететь по вызову полицейского, желающего подстричься без очереди и без записи! Но этим вы не ограничились! Вы …

— Да не желал я стричься! — Барсукот раздражённо задёргал хвостом. — Этого желала моя подруга, сельская кошка, которая …

— Тебе сейчас лучше помолчать, Барсукот, — одёрнул его Барсук Старший.

— … Так вот, вы схватили меня, вы чуть не придушили меня, вы помяли мне хохолок! — Стриж Парикмахер спикировал вниз и приземлился на рабочее место Барсукота. — Вы отняли у меня время, нервы и перья. Но я на вас управу найду! Я обращусь в Союз Смешанных Лесов!..

— Разумеется, — сказал Барсук Старший. — Это ваше полное право. Но сейчас нам хотелось бы услышать ваши свидетельские показания. Вы утверждаете, что видели вчера зверя со следами пчелиных укусов, бегущего от подземной