Читать книгу - "Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Георгий Садовников"

Кроме того, мне не понравилось его острое хитрое лицо с утиным носом и тонкими, словно резиновыми губами, которые то и дело растягивались в улыбку, будто он проверял их на прочность.

«Ха, улыбка! Разве это плохо?» — скажете вы. Но тут все дело было в том, что губы у их сына растягивались только в одну сторону, и оттого улыбка у хитроумного паренька получалась ехидной.

— Ну, еще раз поздравляю, приятного новоселья вам, — сказал между тем техник-смотритель нашим новым жильцам и ушел по своим делам.

А пожилой колобок потер энергично руки и бодро объявил, обращаясь ко всей улице:

— Ну-с, начнем!

Шофер, словно только и ждал команды, поплевал на ладони, залез в кузов и подал вниз горшок с цветком.

— Дайте его мне! — потребовала худая женщина.

Она взяла горшок и торжественно понесла в дом.

— Ну-с, а теперь что-нибудь мне, — заявил толстяк, нетерпеливо притопывая ножками.

Шофер спустил ему два стула, и пожилой колобок весело покатился с ними к подъезду.

И вот тут обнаружилось, что наши опасения насчет того, что остролицый паренек проявит к нам полное равнодушие, совершенно напрасны.

Шофер протянул ему большую кастрюлю, но паренек, вместо того чтобы принять ее, приложил ладонь козырьком к глазам и начал внимательно рассматривать нас.

— О, да тут кто-то есть? — произнес он, присвистнув. — Детки, что же вы смотрите? Или вам все бы баклуши бить? — спросил он мурлыкающим голосом. — А ну, тунеядцы, живей за работу! — рявкнул он, положив руки на бедра.

Мы бросились к грузовику, обгоняя друг друга. Это же сплошное удовольствие перетаскивать вещи людей, въезжающих в новую квартиру. Лично я не знаю более увлекательного занятия.

Мы толкались внизу у кузова, и шофер грузовика еле успевал подавать вниз предметы. Я перехватил у Зои, не знавшей, как быть с бутербродом, скатанный коврик, прижал его к груди, и только тут до меня дошел пренебрежительный тон, с которым обратился к нам остролицый. В моей голове даже промелькнула догадка, что, наверное, так в древние времена разговаривали хозяева со своими невольниками.

У меня сразу же упало настроение, и я понес коврик в дом без всякого удовольствия.

Пожилой колобок бурно обрадовался нашей помощи. Он пожал каждому руку и назвался по имени-отчеству. Еще час назад я бы или лопнул от гордости, или один перенес все вещи новоселов в дом. Но теперь драгоценное рукопожатие взрослого только сделало еще более обидным рабство, в которое нас обратил его грубый и высокомерный сын.

Лица у ребят тоже стали кислыми, и я заключил, что они пришли к тому же самому грустному выводу. Только из Зоиных глаз все еще не уходило выражение деловитости, потому что она соображала медленней всех. Словом, теперь только Зоя трудилась с полным вдохновением, таскала вещи одной рукой — в другой держала бутерброд с вареньем.

А остролицый так ничего и не понял. Он стоял у машины и, вместо того чтобы носить вещи, понукал нас, точно взаправдашний надсмотрщик.

— А ну, больше жизни!.. — покрикивал он. — Бедненький, у тебя ручонки устали? — спрашивал он своим вредным мурлыкающим голосом.

У меня даже появилось классовое чувство, я не сдержался и тихонько запел песню невольников из кинофильма «Человек-амфибия».

Наконец Зоя поняла, что скатилась в положение, в котором находятся все угнетенные труженики. Это открытие застигло ее на полпути к подъезду, когда она тащила вешалку на пять персон. Зоя поставила вешалку на тротуар и хмуро объявила, что идет домой.

Но в это время в очередной рейс к машине выкатился пожилой колобок. Он сказал заботливо:

— Ребятки, вы не очень-то переутомляйтесь. Кто устал, отдохните. В этом нет ничего зазорного. Очень даже прекрасно, когда рабочий человек отдыхает. И еще не забывайте, что дома вас ждут родители. Вы и так уже здорово нам помогли. Вы хотите нам помочь от всего сердца, для нас это самое важное. А вещи рано или поздно, но все равно будут дома!

Закончив свою речь, он подхватил на спину спущенный шофером круглый обеденный стол и побежал с ним в дом, будто ежик, несущий яблоко в норку.

Мы переглянулись и дружно подумали, что поступим просто неблагородно, если оставим его одного. Жена хлопотала внутри квартиры. А сын-бездельник в счет не шел.

И Зоя сказала первой:

— Вот я уже и отдохнула.

Она положила бутерброд на ближний подоконник и взялась за вешалку обеими руками.

Мы тоже засучили рукава. Нам только было немножко обидно оттого, что вроде бы все получалось так, как хотел остролицый парень. Мы работали за него.

А он по-прежнему покрикивал на нас, когда отца не было на улице. Мы терпеливо сносили его понукания, решив между собой, что вот поможем новым жильцам вселиться в квартиру, и уж зато потом у нас не останется ничего общего с таким вредным человеком.

Но, увы, мы совершенно не знали остролицего. А он думал иначе.

На другой день меня отпустили гулять сразу с утра. Я вышел во двор, заглянул во все углы, но ребят еще не было. Тогда я спустился в котельную и, не застав Базиля Тихоновича в каморке, вернулся во двор, сел на бревна и стал терпеливо ждать, когда появится кто-нибудь из моих товарищей.

«Если это будет Феликс, то в субботу бабушка поведет меня в театр, — сказал я себе, не сводя глаз с дверей черного хода. — Если первым выбежит Яша, значит, бабушка даст мне деньги на новые краски. Ну, а вдруг их опередит Зоя? Что будет тогда? — спросил я себя. — Ну, тогда школа пошлет меня в командировку на Канарские острова за опытом!» Мне очень хотелось посмотреть на острова с таким замечательным названием. Но я вряд ли туда попаду, если буду рассчитывать на Зою, потому что она еще спит в такое время и ест во сне свое варенье. Так что я мог смело загадывать что угодно. Даже свой полет на Луну.

Поэтому я вернулся к мечтам, которые все же могли сбыться, и подумал, что лучше бы первым оказался Яша. Билеты в театр уже куплены, они надежно лежат в бабушкиной шкатулке из ракушек, на которой написано «Привет из Ялты», а старые краски подходят к концу, вот-вот солдатики останутся без мундиров.

Я заинтересовал себя до невозможного, до того, что мне уже начали мерещиться голоса и шаги на черной лестнице. Дело в том, что на черной лестнице так гулко, что в любом конце двора слышно, что там происходит. Так вот, когда за дверью черного хода раздались в самом деле чьи-то шаги, я уже толком не мог сказать, явь ли это, или кажется опять.

А дверь скрипнула и стала медленно-медленно поворачиваться. Будто человек, открывающий ее, боялся попасть в засаду. «Яша! — пронеслось в моей голове.

— Он думает, что за дверью прячусь я. Ура, бабушка даст деньги на краски!» Но мне пришлось разочароваться. Дверь распахнулась до отказа, и во двор вышел вчерашний остролицый паренек.

Он поглядел по сторонам и направился в мою сторону. А я уже успел позабыть о нем, словно все, что случилось вчера, было когда-то давным-давно.