Читать книгу - "Формула Z - Артем Ляхович"

Не было ничего.

Потому что самой Сани больше не было. А значит, и всего остального тоже.

Были, правда, зеркала. Всюду: снизу, сверху, со всех сторон… Кроме них, точно ничего не было. «Интересно, это всегда так, – думала Саня, – когда ничего нет, даже тебя, всегда есть хотя бы зеркала? А бывает так, что нет даже зеркал?..»

Стоп. Если меня нет – кто всё это думает?

Значит, есть как минимум зеркала и тот, кто в них думает. Может, это не я? Может, это кто-то другой вместо меня? А как определить?

Саня пыталась понять, может ли она думать чужие мысли. Если зеркала могут ее не отражать или отражать не ее – то почему бы и нет? Может, ее ум – тоже зеркало, которое отражает что-то там; понять бы только что…

Стоп, стоп, стоп. Как-то это неправильно – ставить себя в такую зависимость от зеркал. Саня – это Саня, а зеркала – это зеркала. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Даже если ее нет – нет именно ее, и всякие зеркала тут ни при чем, это сто пудов. Просто их слишком много. Когда чего-то или кого-то слишком много, то тебя на этом фоне как бы и нет. Если какой-нибудь крикун разбазарится рядом по телефону – то уже как бы и нет ни тебя, ни твоих мыслей, только его голос, который орет прямо в твоей голове, и ничего в ней больше нет, кроме этого базара, жрущего твой мозг. То же самое с телевизором: когда он работает – есть только он. Зрителей в этот момент нет, они пустые антенны, заполненные чужими словами.

Хорошо, что у Сани в доме телевизора никогда не было, она только видела его в других местах. В гостях, в кафешках всяких. Они с папой когда-то в пиццерию ходили, когда еще Юли не было. То есть они часто ходили, конечно, не один раз, а вот именно тот поход запомнился Сане тем, что вокруг была куча семей, и все с мамами, и было как-то стыдно за папу, что ли. Что все с мамами, а они без. Хоть папа и не виноват, мама просто умерла, когда Саня еще на человека не была похожа, так, гуманоид какой-то. Это папа говорил такими смешными словами, и Сане не было обидно. Она знала, что раз папа говорит, то не обидно. Слова – они ведь у каждого разные, хоть вроде и одни и те же…

Стоп. Я сейчас вспоминаю, кто я, думала Саня… допустим, даже неправильно вспоминаю, будто я девочка, хоть я мальчик, привыкла просто, но не это важно, совсем не это… а что? Какая-то мысль мелькнула и никак не хотела возвращаться, как ни тяни ее за хвост. Ну ладно, не хочешь – не надо. Всё равно меня нет, так что мыслью больше, мыслью меньше…

Сколько меня нет? День? Неделю? Год?.. Сколько прошло с тех пор? Тут вообще есть время? Если бы я была, я бы умерла от голода, от жажды… то есть меня тогда всё равно бы не было. Что в лоб, что по лбу. Меня и так нет, хорошо еще, что не мучилась…

А почему, кстати, меня нет? Меня же никто не убивал, не резал, в инвертор не загонял. Меня просто оставили здесь, и всё. И я перестала быть. Почему?.. Это такое место, где перестаешь быть? Наверно, это и есть настоящий Тихий дом, понимала Саня и ничего не чувствовала, кроме того, что понимает это. (Конечно, что она могла чувствовать-то, если ее не было?) Тихий дом, астрал и нирвана, омега всех устремлений, как было сказано… где? В какой-то сетевой легенде. Саня думала, что это всё туфта, эти легенды, – и они таки туфта, но в каждой легенде, получается, есть кусочек правды, окруженный со всех сторон туфтой, как орех в «Рафаэлло», облепленный этой приторной кашей, которую Саня соскребала в детстве и оставляла на тарелке – пусть папа подъест, он за ней всегда всё подъедает… а орех – это святое. Как там в «Ледниковом периоде»?.. Любимый Санин мультик был, она не смотрела его уже лет сто, наверно, а сейчас пересмотрела бы, повспоминала, как оно всё…