Читать книгу - "Спаситель и сын. Сезон 3 - Мари-Од Мюрай"

– Для начала поздороваемся.

– Здласьте.

– Хочешь порисовать? Ко мне приходит много детей. И они оставляют мне много красивых рисунков.

Майлис охотно уселась за низкий столик с карандашами и бумагой и сразу приступила к делу.

– Не понимаю, как это у вас получается, – растерянно сказала Клоди. – Дома мы с Майлис воюем с утра до вечера.

– У меня есть преимущество. Я ей не папа и не мама.

– И ей не нужно сводить с вами счеты?

– Ей не нужна моя любовь, а ваша – жизненно необходима. Вот она и требует ее днем и ночью. И будет требовать, даже когда вас уже не будет на свете.

– Разве я не даю ей любви?

Клоди все больше склонялась к мысли, что она плохая мать.

– Все дело в том, что детям всегда ее мало.

Дзинь! – пискнул в сумке телефон. Клоди дернулась было достать его, но досадливо зарычала сама на себя и с горечью сказала:

– Я стараюсь отвыкнуть, но это как рефлекс.

– Так-так. Телефонный писк для вас – все равно что кусочек сахара для крысы: сахар пробуждает у нее чувство голода, телефонный писк пробуждает у вас информационную жажду. Это сильнее вас. В Америке провели исследование – спрашивали у людей: «Отвечаете ли вы на телефонный звонок, когда занимаетесь сексом?» Так вот, каждый пятый ответил, что прерывает это занятие, чтобы ответить.

– Каждый пятый… – повторила Клоди, и рука ее на сей раз уверенно скользнула в сумку.

– Что вы делаете?

Рука замерла.

– Невероятно… – прошептала Клоди. Она собиралась поделиться информацией в Твиттере. – Выходит, я тоже заражена?

– Примерно так же, как большинство людей в мире. Хотите статистику? Пожалуйста: каждый пятый британец хоть раз натыкался на фонарь, потому что шел по улице и глядел в смартфон.

– Можно я его выключу? Это единственный выход, – решила Клоди. – Бороться, когда он пищит, я не в силах.

Пока взрослые разговаривали, Майлис закончила рисунок и подошла к Спасителю с листком в руке.

– Это мне? – спросил он и протянул руку.

Но девочка прижала рисунок к груди.

– Нет. Это маме. – Она положила листочек на колени Клоди и сказала: – Я налисовала тебе цветы.

– О! Спасибо!

Клоди с восторгом рассматривала каракули. У нее даже слезы выступили на глазах, а Спаситель воскликнул:

– Добро пожаловать в реальный мир, Клоди!

И тут послышался стук дверного молотка в парадную дверь.

– А вот пожаловал некто, еще далекий от реального мира, – заметила Клоди.

Действительно, появился Лионель. Он с победной улыбкой вошел в кабинет, когда прием уже кончался.

– О чем поговорим сегодня?

Известие о том, что у консультации есть начало и конец, его изрядно удивило. Спаситель выпроводил его, ободряюще похлопав на прощание по спине.

– Конечно, очень жаль, но ваше время закончилось в 9:45.

Настала очередь Самюэля.

– Ничего себе… – ахнул психолог, увидев распухшую щеку мальчика. – Ты сделал селфи?

Он хотел, чтобы у Самюэля сохранилось вещественное доказательство, но Самюэля больше заботил отец.

– Зачем вы положили его в больницу?

– Вьенер сам пожелал пойти к доктору Агопяну, а тот предложил ему остаться в клинике на несколько дней.

– Я говорил с ним по телефону, и он попросил забрать его. – Голос Самюэля дрожал от возмущения.

Спаситель нарисовал в воздухе синусоиду.

– У него стресс, настроение скачет, он потерял сон. Ни ты, ни я не можем присматривать за ним двадцать четыре часа в сутки. А там, в больнице, он в безопасности.

– Но он хочет возобновить гастроли, – не сдавался Самюэль.

– Играть концерт для левой руки?.. Ему понадобится не одна неделя, чтобы восстановить этот навык. Послушай меня, Самюэль, ты не отец своему отцу.

Это прозвучало убедительно.

– И правда, он много хочет, – согласился Самюэль. – Ему до меня никогда не было дела, а тут вдруг я должен с ним нянчиться!

– Вьенеру надо восстановить не только кисть, – сказал Спаситель, с облегчением увидев, что его пациент образумился.

Как только Самюэль ушел (очень скоро, потому что ему нечем было заплатить за консультацию), Спаситель набрал номер Габена.

– Э-э-э-э? – промычал сонный голос.

Спаситель остро почувствовал, до чего ему не хватает Габена, и ясно увидел, как тот поутру на чердаке отрывает от подушки лохматую башку и озирается с диким видом: «Уже утро?»

– Тебе в школу к одиннадцати часам, осталось десять минут на сборы.

– Но я не могу оставить мать одну, – простонал Габен. – Она мне такой цирк вчера устроила!

– Какой еще цирк?

Спасителю было невмоготу видеть, сколько подростков и даже совсем еще детей вынуждены брать на себя роль взрослых и становиться родителями собственных родителей.

– Если в двух словах, она хочет умереть, чтобы не висеть на мне тяжким грузом, – ответил Габен. – Ей кажется, она мешает мне жить.

– Так докажи ей обратное – живи своей жизнью. И для начала давай-ка отправляйся в школу. Мать – не причина, чтобы бить баклуши.

– Ладно, ладно, чел, не заводись! А как быть в пятницу?

– В пятницу?

– Ну да, я собирался идти на концерт.

– Я же сказал, живи своей жизнью.

* * *

Лазарь не сразу ощутил пустоту, которая образовалась с уходом Габена, потому что уже в воскресенье он пришел на блины. Но потом были понедельник, вторник, среда. Без Габена. И наконец в четверг утром Лазарь понял, что все бесповоротно изменилось. Никогда больше Габен не стырит за завтраком его кружку с забавной рожицей, не притворится, что швыряет хомячка в стиральную машину, никогда больше он сам не взорвет машинку Габена в «Марио Карт». Словом, Лазарь потерял старшего брата.

– Без Габена не жизнь, – пробубнил он за завтраком, когда отец допивал вторую чашку кофе.

Спаситель только помычал в ответ.

– Почему он не мог остаться?

– У него есть мать, – сонно пробормотал Спаситель.

– Он ее не любит! И не говори мне, что я не должен так говорить! – задиристо сказал Лазарь.

– Чего еще я не должен говорить? – Спаситель окончательно проснулся. – Давай уж, чтоб я знал заранее.

– Почему взрослые всегда делают что хотят, а мы – никогда?

– Это серьезный вопрос. Я подумаю.

– Неправда! Не будешь ты думать.