Читать книгу - "Леопард за стеклом - Альки Зеи"

Она встала в дверях и дрожащим голосом произнесла:

— В чертову школу я больше не пойду! И пусть даже мне никогда больше не удастся заглянуть в учебник и я останусь неграмотной, чурбаном неотесанным, как говорит дедушка!

Она побледнела еще больше; я даже испугалась, как бы она не упала в обморок. Мама взяла ее на руки, а дедушка произнес:

— Успокойся, Миртула. В эту «чертову», как ты ее называешь, школу ходить больше не надо. Мы возьмем у врачей справки, что ты больна, и ты будешь заниматься дома со мной.

— Тогда и я буду заниматься с тобой, и Алексис! — обрадовалась я.

— Нет, Мелисса, — сказал дедушка очень серьезно. — Тебе придется закончить этот год в школе, чтобы господин Каранасис не устроил твоему папе проблемы на работе. А в следующем году вы втроем — и Алексис тоже — пойдете в государственную школу. Ну и что, что там сто человек в классе. Я буду помогать вам с уроками. И, если они сделают эту мерзость всеобщей повинностью и мы не придумаем, как от нее избавиться, вы пойдете в фаланги, но в душе останетесь нормальными людьми.

Тут дедушка улыбнулся и посмотрел так радостно, как будто ничего не случилось.

— Кстати, в воскресенье обещают отличную погоду! Мы возьмем с собой Алексиса, наймем катер и отправимся на целый день в Ламагари — надо же проверить, как там без нас!

— Стаматина, пожалуйста, дай мне те яйца, от которых я отказалась утром! — вдруг закричала Мирто, и все засмеялись.

С этих ужасных событий прошло пять дней, а Никос уехал навсегда. Я пошла к кире Ангелике купить игрушечные «цельнозолотые» часики, чтобы подарить их Артеми, если мы и вправду выберемся в Ламагари. Интересно, знала ли кира Ангелика про «подвиг» Мирто? Увидев меня, она заулыбалась и поманила пальцем:

— Иди-ка сюда.

— Она твоя, — протянула мне клетку кира Ангелика. — Твоя и Мирто.

Я растерялась и не смела взять ее в руки.

— Ну бери же! — настаивала она. Затем понизила голос почти до шепота: — Это вам Никос оставил подарок.

Я иду по узким, вымощенным плитами переулкам, а в руке у меня — большая зеленая клетка, в которой прыгает желтая канарейка.

— Не бойся, не бойся, — утешаю я ее. — Скоро ты познакомишься со всей нашей семьей и будешь с нами ОЧСЧА, ОЧСЧА. Я придумаю тебе красивое, очень красивое имя. Мы будем говорить с тобой про Никоса, ты же его знаешь, и про леопарда. Смотри, как трудно не наступать на линии, когда держишь клетку. Но я не наступлю. Загадай и ты желание: пусть Никос благополучно доберется до Испании верхом на леопарде.

Стаматина, увидев меня с клеткой в руках, позвала Мирто и велела ждать ее на застекленной террасе, пока она принесет крючок, чтобы повесить клетку. Можно подумать, она знала, что я вернусь домой с канарейкой!

— Ну вот, теперь у нас вместо леопарда канарейка, — грустно сказала Мирто.

— Может, и она будет приносить нам весточки от Никоса?

Однако на этот раз письмо принесла Стаматина. Покопалась у себя в кармане и вытащила конверт.

— Прочитайте и верните мне, я его сожгу.

От Никоса!

«Дорогие мои кузины, — писал он. — Я сел верхом на леопарда и направляюсь в Испанию. Помните, я рассказывал вам, что там сейчас война? Я иду воевать вместе с теми, кто поет песню. Однажды я вернусь, мы снова поедем в нашу Ламагари, лучшее место на земле, и я буду рассказывать вам об удивительных и необычайных приключениях, в которые попадем мы с леопардом. Мы будем сражаться за демократию. Мы победим и привезем ее на наш остров. Тогда никто не сможет испортить наши игры. Тогда и Нолис пойдет в школу и станет музыкантом. Никогда не забывайте ваших друзей из Ламагари. Прощайте, мои дорогие девочки!»

— Может, назовем канарейку Испанией?

— Чушь какая! — фыркнула Мирто. — Совершенно не птичье имя.

В воскресенье и вправду была прекрасная погода! Море шелковое, гладкое. Можно подумать, лето настало. Я так радовалась, что Алексис увидит Ламагари. Подумать только: жить в городе, быть так рядом — и ни разу не выбраться в лучшее место в мире!

Но Алексис вообще никогда не ездил за город летом. Его отец приезжал из Афин, и они всё время сидели дома. С этого года, сказал дедушка, мы будем брать его с собой в Ламагари. А его мама в это время сможет навещать папу на том дальнем острове.

— Но разве это не слишком большая ответственность — чужой мальчик в доме? — испугалась тетя Деспина, услышав, что дедушка пригласил Алексиса.

— Деспина, прекрати молоть чепуху! — прикрикнул на нее дедушка — в третий раз с тех пор, как объявили диктатуру.

Мы словно летели к Ламагари на катере. Еще причалить не успели, а уже подняли крик:

— Но-о-о-о-оли-и-ис! Артеми-и-и-и! Одиссе-е-е-е-а-а-ас! Авги-и-и-и!

Наши друзья сбегались на мол один за другим — кто из сосен, кто из-за камней, кто с пляжа.

— А этот тихоня кто? — фыркнула Артеми, увидев Алексиса, скромно стоящего в стороне.

— Мой лучший друг в городе, — отвечаю.

— Вы всё еще держите постояльцев? — спросил дедушка у Нолиса.

— Их забрали, — огорченно отозвался тот. — И увезли на другой остров.

— А почему ты перестал приходить заниматься? — в шутку побранил его дедушка. — Уже сколько дней стоит отличная погода, а тебя нет как нет…

— Я нашел работу в дальней деревне. У военных… Мою лошадей.

Дедушка потрепал его по голове и пошел искать кир Андониса.

Нолис все тянул меня в сторону — ему не терпелось узнать про Никоса.

— Уехал, — прошептала я. — Мы вам потом расскажем. Чтобы все сразу услышали.

Мы носились по всей Ламагари. И какая же она странная зимой! Башни и амбары стоят закрытыми, а лачуги выглядят еще беднее. И только прибрежная галька, отмытая и оттертая морем и дождями добела, по-прежнему сияет под солнечными лучами. В одном углу пляжа сиротливо притулился позабытый всеми «Арион», бочка Пипицы. С выбитым днищем, покореженными ржавыми обручами, бедный «Арион» заставил нас вспомнить о Больших неприятностях.

— «Чтоб мне поцеловать мою мамочку и папочку в гробу, вольно или невольно». «Пусть меня разрежут на кусочки и побросают в торбу», — передразнила ее Артеми, и мы покатились со смеху.

Мы пошли к нашим камням, и я сказала Нолису:

— Теперь ты садись на трон. Ты самый старший. Нолис сел. Все молчали. Вокруг нас царило такое безмолвие и покой, что слышно было, как тикают часы Никоса на запястье у Нолиса. Мы даже нашли гнездо краба. Подняли несколько камней, а там — гигантский краб-мама с детенышами, и они давай от нас пятиться в ужасе. Мирто что-то держала в руке, потом разжала пальцы — и послышался тихий всплеск. Три золотые звездочки поблескивали в море посреди разноцветных камешков. Артеми кинулась доставать.