Читать книгу - "Гагара - Надежда Васильева"

– Только и слышу: «Дед говорит…», «Дед говорит…»! У тебя у самого-то свои соображения есть? Мыслишь так, будто тебе не двенадцать, а сто два. От правильности твоей волком выть хочется! Как с такими взглядами жить будешь?! Над тобой уже все ребята смеются! Теперь не деда – тебя Гуманоидом дразнят!

– А мне плевать! Я мнением тех дорожу, кого уважаю!

Отец растерянно подошел к Митьке, присел на краешек постели.

– Та-ак! Интересно! Ну а меня к какой категории относишь?

Митька не узнал голоса отца. Он был осипшим и подавленным. Еще одно беспощадное Митькино слово – и отец бы, наверное, сорвался до слёз. Митьке стало его жаль. Он вздохнул и… промолчал. Отцу ничего не оставалось, как выйти на лоджию. А Митька, разобрав постель, накрылся одеялом с головой, хоть в комнате стояла духота.

С лоджии ворвался запах моря. Митька, как наяву, снова ощутил на своей руке Риту. Волны пенными губами целовали ее почти невесомое тело, а белокурый завиток ластился к Митькиному плечу. От этого все тело наливалось какой-то тяжестью. И всю ночь снился сон, о котором он не смог бы рассказать ни одной душе на свете, даже деду.

Перед завтраком Митька старательно вывел на бумаге номер своего телефона и адрес электронной почты: gumanоid@mail.ru

В столовой Рита подошла к нему сама. Увидев ее, Митька резко отодвинул стул и, не глядя на отца, во рту которого застыл бутерброд с ветчиной, вышел за Ритой во двор, где они когда-то сидели на качающейся скамейке около лягушатника. Вот уж прав был дед, когда говорил, что у каждого человека есть свои памятные места! Эта скамейка была теперь для Митьки такой родной, что ему становилось не по себе, когда на нее садились другие люди. И хотя скамейка была не его собственностью, всякий раз, когда он смотрел в ее сторону, мир менял свои краски и привычные очертания, как это было тогда, когда они качались на ней вместе с Ритой.

– У тебя такой странный электронный адрес, – тихо произнесла она. – Ты и правда не такой, как все!

– А какой?

– Очень хороший… добрый, – смущенно произнесла она. – Я таких, как ты, еще не встречала.

Митька смотрел на Риту, склонив голову набок. И улыбка у него была совсем взрослой – лишь уголки губ чуть-чуть подрагивали. Зато как светились глаза! Впервые он смотрел на Риту безо всякого стеснения. И плевать ему было на Бегемота, который, поджидая отца, курил на крыльце ресторана и многозначительно закатывал глаза к небу. Рита отвела взгляд первой и, отчего-то покраснев, провела пальцем по его руке.

– Я приеду. Обещаю. И мы обязательно поедем к твоему дедушке. Ладно? Только ты пиши! – И снова, как тогда на море, легко коснулась губами его щеки.

Бегемот чуть не свалился с крыльца. Надо было видеть его масленую рожу. А у Митьки вдруг снова перехватило дыхание. И ничего не смог сказать в ответ. Смотрел на удаляющуюся Риту, словно хотел запечатлеть ее образ навек.

В тот день на море Митька не ходил. Лежал поверх покрывала на постели целый день. И даже не пошел на обед. Слава богу, что у отца хватило ума не донимать его вопросами. К вечеру на душе у Митьки сделалось и вовсе погано, и слезы были близко-близко. Все вдруг померкло, стало неинтересным. И даже цикады не успокаивали, а еще больше бередили душу. Их стрекотание только усиливало Митькину хандру. И снова нестерпимо захотелось в деревню к деду.

На другой день солнце светило так же ярко, как и все эти две недели, а Митьке казалось, что в природе что-то произошло. Словно все увидел другими глазами. Море было таким же теплым, но долго находиться в воде не хотелось. И это «не хотелось» со всех сторон обложило Митьку. Куда ни кинет взгляд – все тускло.

Когда Званэк пригласил его на концерт знаменитого на весь мир иллюзиониста мистера Сенько, особых восторгов это у Митьки не вызвало. Что только не творил этот могучий турок! И даже тогда, когда мистер Сенько на глазах у всего зала снял со своих плеч бритую голову и поместил ее под мышку, продолжая при этом спокойно расхаживать по сцене, Митькина физиономия не вытянулась и челюсть не отвисла, как у всех остальных зрителей.

– Нэ интэрэсно? – спросил у Митьки Званэк после концерта.

Митька неопределенно пожал плечами.

– Ты так умэешь? – Цыганские глаза Званэка хитро прищурились.

– А что тут не уметь?

– Покажи!

– Закрой глаза, – тихо велел Митька. – А теперь представь меня без головы. Представил? Вот и вся иллюзия!

За спиной раздался чей-то низкий раскатистый хохот. Мистер Сенько! Как он оказался рядом? Он что, понимает по-русски?

– Да, понымаю. Ты на правыльном пути. Нэпрэмэнно будэшь вэликим! – и похлопал Митьку по плечу.

Но ни дед, ни Рита этого не видели!