Читать книгу - "Небоглазка - Дэвид Алмонд"

— Я хочу, чтобы она сегодня ночевала у меня в комнате.

Морин только пожала плечами.

— Я ей постелю на полу.

Морин только пожала плечами:

— Делай что хочешь.

И отвела глаза.

— Наверное, я была не права все время.

— Что?

— Наверное, я никогда никого из вас не знала и не понимала.

Я опустила глаза и пожала плечами.

— Наверное, мне пора отсюда уходить, — говорит.

— Наверное.

Она задохнулась, и я кожей почувствовала, сколько боли может причинить одно простое слово.

— Но я старалась вас всех любить. Может быть, не всегда так, как нужно было…

Я понимала, что она ищет поддержки, но снова пожала плечами.

— Так можно, да? — говорю. — Насчет Небоглазки?

— Делай что хочешь.

Мы взяли несколько одеял и подушек и положили на пол у моей кровати. Потом сели вместе у стены под окном. Нас овевал ночной воздух, заливал лунный свет. Держась за руки, мы медленно скользили сквозь воспоминания и сны. Небоглазка глядела в лица своей утраченной семьи. Я открыла коробку с сокровищами, достала помаду, лак для ногтей, духи. Посмотрела на фотографию рыбки-лягушки у мамы внутри. Мама, шептали мы хором. Мама, мама. Мы улыбнулись, когда наши матери пришли к нам, шепча наши имена, нежно касаясь наших щек, прижимая к себе. Мы унеслись прочь из комнатушки в «Белых вратах». Я была в нашем садике, среди цветов и созревающего крыжовника. А Небоглазка? Наверное, на диване в гостиной на коленях у мамы, а может быть, на маленькой яхте, пляшущей на волнах под летним солнцем. Нас уносило все дальше, дальше, дальше. К действительности нас вернул Январь. Он тихонько приоткрыл дверь, зашел к нам и присел напротив. Луна чертила на его лице узоры света и тени.

— Не могу я у себя. Не спится.

— Янви Карр, — сказала Небоглазка.

— Да?

Она сжала мою руку.

— Расскажи мне про меня.

Мы открыли коробку, и Ян вынул оттуда газету.

— Что тут говорится? — спросила она.

Я вздохнула. В один прекрасный день мы расскажем ей все, что знаем. Нужно подвести ее к этому постепенно, маленькими-маленькими шагами.

— Тебя зовут Анна Май, — сказал Ян.

— Анна Май?

— Да. Анна Май.

— Анна Май. Красиво звучит, Анна Май.

— Да, — сказала я. — У тебя очень красивое имя.

— Я еще кое-что знаю, — сказал Ян. — Но мы будем тебе рассказывать постепенно.

— Да, — ответила Небоглазка. — Постепенней постепенного.

Покатала свое имя губами, языком, горлом:

— Анна Май, Анна Май, Анна Май.

— Май — это месяц весны, — сказала я. — Время, когда мир оживает и становится ярче.

— Анна Май, Анна Май, Анна Май, — повторила она и засмеялась. — Такое странное чувство в горле!

С улицы, из-за реки, доносился гул города. Мы услышали шаги у себя над головой, шаги на лестнице, шаги перед моей дверью. Тихий стук в дверь — и внутрь застенчиво проскользнул Мыш:

— Мне не спится!

Мы рассмеялись, и он сел рядом с нами. Пискля носилась по его раскрытой ладони.

— Пи-пи-пи!

— Вы собрались опять убежать? — спросил Мыш.

— Не сейчас, — ответила я.

— Скажете мне тогда.

— Не переживай, Мыш. Мы тебе скажем. И возьмем тебя с собой.

Сидим под окном. В мыслях встают река, черная Черная Грязь, Святой, Дедуля, ступающий в воду прилива.

— Скажи еще, Янви Карр, — попросила Небоглазка.

— Еще?

— Еще из тайного, брат мой Янви Карр!

— Твою маму звали Элисон. Твоего папу звали Томас.

— Имена, — протянула она. — Красивые имена.

Я сжала ей руку.

— Красивые имена, — говорю.

— Они недвижней недвижного? — спросила она.

Январь вздохнул:

— Да, Небоглазка. Мы думаем, что они недвижней недвижного.

Слезы потекли по ее щекам.

— Недвижней недвижного. Но у меня в мыслях они движутся, и улыбаются, и вздрагивают, и они светлые как день!

Она подняла руки к лунному свету, он струился сквозь них, и это было очень красиво.

— Рыбка-лягушка, — шептала она. — Рыбка-лягушка Анна. Скажи еще, брат мой Янви Карр!

— Твою сестру звали Каролина. Твоих братьев Энтони и Том.

По ее щекам снова потекли слезы, они хлынули градом, закапали ей на колени. Я крепко обняла ее.

— Они недвижней недвижного, — сказала она. — А маленькая Небоглазка осталась одна, а мир такой большой, огромный, огромней огромного.

Я прижимала ее к себе, пока тайны проникали в нее, пока ее история прорастала у нее внутри.

— Я твоя сестра! — говорю. — А это твои братья. Мы тебя любим. Мы тебя любим.

Она прижалась ко мне:

— Не рассказывай больше ничего, брат мой! Не рассказывай больше, пока эта ночь не станет ясной как день.