Читать книгу - "Побег из Олекминска - Вера Александровна Морозова"

улыбкой возразила Мария и села, выпрямив спину, окончательно отгоняя сон. — Что за окном — день или ночь?.. Я счет времени потеряла. — Она приоткрыла оконную занавеску и огорченно протянула: — Все еще ночь...

— Как просто все в молодости: захотела и уснула, не тревожась ни о чем. Малейший толчок — и проснулась, свежая и в прекрасном настроении, словно спала не час, а сутки. Изумительное времечко переживаете, сударыня! И хлорат на ночь не употребляете! — пошутил подполковник. — Задумала спать — и уснула! Превосходно!

— Не понимаю, почему восхищаетесь такими простыми вещами. Подумаешь, сон! Гм... — с мягкой улыбкой спросила Мария и привычным движением начала откалывать шпильки, чтобы снять шляпку.— Спать я мастерица!

Наконец шляпка была отколота и шпильки замелькали в руках. Мария поправила прическу, не отказывая себе в удовольствии краем глаза взглянуть в зеркало. И все с такой простотой... Подполковник вновь улыбнулся.

Действительно, он сел в отвратительном настроении в поезд. Ругательски ругал дармоедов-жандармов, разожравшихся на государственных хлебах. Прибыл он из Москвы по строжайшему предписанию министерства внутренних дел ликвидировать типографию, которая почти год наводняет губернию нелегальными листовками. Поначалу думали, что листовки привозятся злоумышленниками из других городов, — так, по крайней мере, отписывались местные власти. Но анализ нелегальных изданий указал на другое: материал местный. То случаи из жизни Злоказовской суконной фабрики, то о штрафах на заводах Ятиса, то об отсутствии должной безопасности на золотых приисках... Как ни крути, а в такие краткие сроки случаи достоянием столичных социал-демократических организаций не могут быть. И все-то этим дуболомам разъясни да в рот положи... Писалось в листовках о беспорядках на императорских гранильных фабриках, и об отравлениях на химическом заводе, и о полуголодном существовании в приютах Нурова... Нет, во всем чувствовалась умная и смелая рука людей, прекрасно знакомых с условиями Екатеринбурга. Наглость дошла до того, что злоумышленники на полицейское управление стали вешать крамольные призывы, изготовляя какой-то особенный клей, который и отскоблить невозможно. Жандармы ведрами кипятят воду да обливают стены, на потеху обывателям. Но самое страшное в другом: на Урале появилась социал-демократическая организация. Крепкая. Слаженная. С умными руководителями. И собственной типографией. Прошел в Минске первый съезд социал-демократической партии — вот и пожинайте плоды! И призывы, которыми начинается каждая листовка: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Да, марксизм все больше пускает корни в рабочее движение, и только в жандармском управлении Екатеринбурга не чешутся... Все авось да кабысь... Им бы волком взвыть и крамолу в самом зародыше задушить, а они заняты прекрасным ничегонеделаньем. С карманниками воюют-с! Два часа бился с этим дураком полицмейстером, который все твердил, что листовки завозят из первопрестольной. Именно там нужно начинать поиски, а у них народ тихий да богобоязненный. И это о рабочих, которые в Златоусте забастовкой отвоевали восьмичасовой день! В России провозглашена рабочая социалистическая партия, а эти тугодумы не могут понять, на какой новый опасный вал поднимается революционное движение. Это не десять десятков народовольцев, которые в страхе всю империю держали и государю императору Александру III мешали короноваться на царство. Чудилось, на коронации вместо фейерверков полетят бомбы. Можно, конечно, смеяться над этими предположениями, по государь-то не смеялся, а посылал писателя Михайловского через доверенное лицо к Вере Николаевне Фигнер, последней представительнице Исполнительного Комитета партии «Народная воля», дабы договориться, на каких условиях они согласны прекратить террор. Да и приказал передать, что правительство устало от террора и просит вступить в разработку условий перемирия. И в качестве доказательства предложили освободить из Алексеевского равелина Исаева, того Исаева, который вместе с Кибальчичем бомбы делал! И что ж? Вера Николаевна, неразысканная властями, для этого случая отыскалась и высказала недоверие к правительству и от переговоров отказалась. Переговоры перенесли за границу к Тихомирову да Ошаниной. И за границу поехали представители правительства. Но там очень осторожно отнеслись к этой идее, а выпустить из Алексеевского равелина потребовали Нечаева или Чернышевского! Нечаева, которого с таким трудом изловили в Швейцарии и за семью замками в «секретке» держали в Алексеевском равелине. Он и там занимался пропагандой среди солдат! Потом был процесс, и солдаты, несшие караул у темницы Нечаева, пошли в Сибирь... И это отборные солдаты! И они были распропагандированными! Так-то! А сколько попыток освобождения Чернышевского из Вилюйска предпринималось горячими головами... И Лопатин, прикативший из-за границы с паспортом турецкого подданного... И Мышкин в форме жандармского поручика с фальшивым письмом из Петербурга...

Подполковник немало лет проработал в главном жандармском управлении и знал, как умен и опасен враг. Народовольцы заключены в Шлиссельбурге, острове уединенном, в сорока верстах от Петербурга, и доступа никому туда нет. И все же комендант крепости сошел с ума — ему чудились смельчаки, которые высадились на острове, чтобы отбить народовольцев. Но тогда шла речь о сотне революционеров, а теперь о массовой рабочей партии. Подполковник служил не за страх, а за совесть. И в отличие от многих неучей, которых в преизбытке в жандармском управлении, он получил юридическое образование, окончив Московский университет. Его не смущали косые взгляды, которые бросали товарищи по университету. Что же? У каждого свое понятие о долге. Положение в стране отчаянное, и нужна настоящая борьба, чтобы сокрушить внутреннего врага. Не о японцах следовало думать, а о внутреннем враге, ибо внутренний враг в один момент может разрушить вековые устои России. И массовыми репрессиями не спасти положения: посеяв ветер, пожнешь бурю! Нужно что-то делать... Что-то менять в государственном строе... Но что? Этого никто не знал, и от общей неустроенности все тревожнее становилось на душе.

В отвратительном настроении он приехал в Екатеринбург и был возмущен патриархальными нравами, царившими в области сыска. Ни настоящего наблюдения за неблагонадежными, ни строгого учета. Нет даже обязательной прописки лиц, приезжающих в Екатеринбург на временное жительство. Коли нет прописки, значит, нет и проверки паспортов... Филеры невежественны, их социалисты переросли на пять голов. К тому же социалисты — люди идеи!

Конечно, наездом типографию в чужом городе не разыщешь. Подполковник обладал достаточным умом и несбыточными прожектами не занимался, но он показал этим самовлюбленным идиотам, как нужно работать. И инструктаж провел, и денег на усиление наблюдения за неблагонадежными элементами обещал подбросить из столицы. Нужно учиться сыску, понимать, что задачи борьбы с революционными элементами усложнились во много раз. Новое время требует и новых форм работы, черт возьми!

И этот осмотр поезда, который он предпринял в назидание местным раззявам. По агентурным данным стало известно, из Петербурга комитет из опытных и умелых людей был направлен