Читать книгу - "Забытый этаж - Андрей Фролов"

– Скоро в каверне Торжище состоится традиционная сходка кланов, – негромко промурчал зубастый звероморф, окольцовывая себя хвостом. – Это время перемирия и запретов на драки. Время сбора делегаций и обмена ценными товарами. Скорее всего, Киртану поведут туда и будут продавать.

– Хм… – Виктор издал глухой неопределенный звук, в полной мере отразивший его мысленную борьбу. – Ты хочешь, чтобы мы выкупили у гулов-охотников твою сестру? Мы, едва сумевшие выторговать мешочек синдриния?

Крумм на это ничего не сказал. То ли полагался на изобретательность и находчивость новых друзей, то ли просто не хотел сотрясать воздух слишком очевидными ответами. Животное кротко вздохнуло, переминаясь с лапы на лапу, и выжидающе уставилось на людей.

– Сколько может стоить пленный звероморф? – вдруг подала голос Настя, заставив братьев удивленно оглянуться. – В сребрах или кристаллах… или что там вообще в ходу на вашем Торжище?

– Ты что это задумала, сестренка? – с недовольными отцовскими нотками осведомился Димка.

Но девочка проигнорировала его, продолжая буравить взглядом морфа:

– Так сколько?

– По-разному. – Крумм был неподвижен, и лишь скудный подземный ветер едва заметно шевелил длинный песочный мех на его загривке. – Киртана молодая. Сильная. За нее попросят много.

– Сто сребров? Триста? Тысячу? – не унималась Настя, пока мальчики за ее спиной хмурились и пытались угадать, что же она задумала.

– Крумм не силен в ценах, – сознался котяра, опуская голову. Но добавил, покосившись на Столбы Возвеличивания: – Крумм знает, что за любой из подобных камней разбойники отдадут ему Киртану. Следопыты падки на драгоценности, они ведь тоже гулы…

Взгляды детей переместились на Столбы, где они совсем недавно загадывали заветные желания. Витя начал догадываться, что предлагала сестра, но Димка его опередил:

– Ладно… дело это, конечно, гадкое, – почти неслышно произнес он. – Но я согласен. Дождемся темноты, когда базар закроется и все уснут. Вернемся на площадь, и я украду один из камней Возвеличивания.

– Ты о чем вообще?! – шикнул на него брат, обернувшись так, словно их уже шли арестовывать за преступные мысли. – Воровать задумал?! С ума сошел? Мало того что нас за шпионов принимают, так еще и ворами прослыть осталось!

– Витя прав, – поддержала Настя, с укором глядя на покрасневшего близнеца, предложившего эффективный, но крайне бессовестный вариант решения проблемы. – Воровать очень, очень плохо. Даже во благо, даже когда других вариантов нет. Помнишь, как мама говорила? Воровством оскорбляешь не только того, у кого стащил, – ты оскорбляешь себя. Эту тяжесть с сердца потом не сбросить…

– Нашлись умники, тоже мне! – огрызнулся мальчик, рывком поправляя лямки полегчавшего ранца (ему вправду стало не по себе от зародившегося желания украсть). – Воровать им плохо… оскорбительно, видите ли… Значит, нужно было Петлю менять не на синдриний, а на самоцветы. А до Лифта пешком топать.

– Газовые карманы, – негромко напомнил проводник, но его не расслышали. – Расщелины с лавой. Можно погибнуть…

– У нас же больше ничего ценного нет, разве что очки Витьковские!

– Может, и нет, – с непередаваемой печалью сказала Настя, и от переполнявшей ее тоски у братьев защемило сердце. – А может, и есть…

– Если ты задумала то, что я предполагаю, – твердо, но постаравшись вложить в предостережение всю братскую любовь, прошептал Витя, – лучше молчи.

– Так нужно, – вымученно улыбнулась девочка.

Крумм, словно прочитав ее мысли, заинтересованно прищурился. Но не успел кот что-то сказать, как Настя вышла на середину пространства, занятого Столбами, и громко обратилась к местным шахтерам, о чем-то болтавшим неподалеку:

– Уважаемые цветокаменцы! С кем тут можно поторговаться, чтобы забрать один из этих прекрасных камней?

И подрагивающим чумазым пальцем указала на ближайший четырехгранный столб, украшенный самоцветами и резьбой. Глаза рудокопов полезли на лбы, татуировки на лицах задвигались, будто живые.

На площадь рухнула тишина, и даже шум карьерных работ стал не таким докучающим и громким. Замерли на своих местах рогатые звероморфы, впряженные в телеги. Остановились двуногие механические скакуны, на которых перемещались наиболее богатые гулы. Гости города удивленно рассматривали девочку, стоящую на алее среди Столбов, обмениваясь негромкими репликами.

Димка скрипнул зубами, а Витька застонал.

– Ты в своем уме, Настюха?! – прошипел он, не размыкая губ, но та только отмахнулась.

В это время трое крепышей-шахтеров направились к чужачке, посматривая то на нее, то на свои знаменитые каменные колонны. Тот, что шел первым (в смешном белом парике, так и норовившем сползти с крупной головы), подтянул желтые перчатки. Положил ладонь на рукоятку палицы на поясе и подбоченился.

– Ты нашла не самую удачную тему для шутки, юная арсилитка, – пробасил он в наступившей тишине, свободной рукой любовно похлопав по ближней стеле. – Чтобы говорить о покупке таких сокровищ, нужно быть или очень богатой, или сумасшедшей!

– Так проверьте меня! – с вызовом выкрикнула Настя.

Братья слышали напряжение, звенящее в ее голосе, и продолжали с опаской оглядываться. А что, если таким дерзким предложением они нарушают местные законы? Что, если за подобные вопросы гулы поколотят их или тоже бросят в тюрьму? Но как остановить сестру, в этот момент не знали ни Витя, ни Дмитрий. Крумм, почти не поменяв позы, обратился в статую.

Вокруг заботинцев (почти как в предыдущей каверне, когда переговоры завершились обвинением в шпионаже) стал собираться народ. Арсилиты молча переглядывались, словно умели общаться без слов, и корчили гримасы, самыми распространенными из которых были маски недоверия и сарказма. Гулы – и воины, и торговцы, и шахтеры басисто обсуждали выскочку, отчего к детям со всех сторон неслось нестройное «бу-бу-бу».

И когда Вите показалось, что напряжение достигло апогея, ворота княжеского форта вдруг распахнулись, выплюнув ленту сверкающей процессии из двадцати цветокаменцев.

Большую часть отряда составляли солдаты-стражники – почти квадратные, тумбочкообразные бойцы, закованные в блестящую металлическую броню и с ружьями наперевес. Первыми же рука об руку вышагивали двое – невысокие мужчина и женщина, причем оба не уступали друг другу в богатырской стати и богатстве серебристых одеяний. На головах виднелись золотые короны.

Подбородок местного князя (а это, как догадались близнецы, был именно он) украшали сразу десять приклеенных косичек разного цвета, из-под венца свисали припудренные букли каштанового парика. Супруга князя тоже носила парик – длинный и блондинистый, а на ее перламутровом кафтане виднелись несколько пучков-султанов иссиня-черного цвета.

Процессия, направлявшаяся к Столбам Возвеличивания, казалась предельно грозной и сильной. Ручищи князя (в одной он нес резной посох, больше похожий на боевую палицу) были такими толстыми и огромными, что могли переломить каменную плиту. Воины в стальных латах были не менее сильны, а массивные взведенные ружья покачивались, предостерегая от поспешных и глупых поступков.