Читать книгу - "Ворон - Евгений Рудашевский"

Поутру, облив лицо холодной водой, Дима забыл ночные видения.

Завтракали молча.

Юноша вздрогнул, когда Николай Николаевич неожиданно потрепал его за шею:

– Ты это… Зря я на тебя. – Дядя говорил с тихой улыбкой. – Сам знаешь, с этим вороном. В общем, ничего такого не думай. Это всё в запале. А всё, что я наговорил, – я так не считаю. Всякое бывает. Завтра вместе пойдём, и всё будет хорошо. Добудешь своего соболя, и вся эта. ну, забудется. – Задумавшись, словно не зная, какие слова выбрать, дядя добавил: – И ты смотри не срывайся так. Припадки у тебя, что ли?

Дима, улыбнувшись, кивнул. Тут же отругал себя и за эту улыбку, и за этот кивок, но дядя никогда прежде не говорил с ним так тепло, никогда не извинялся перед ним – захотелось чем-то его порадовать, дать повод гордиться. Николай Николаевич был, в общем-то, не таким уж плохим человеком, хотел для Димы только хорошего, просто это хорошее определял на свой лад и воплощал его, как умел. Ударил не от злобы, а потому что растерялся и не знал, как ещё поступить.

Дима повеселел, даже согласился помочь дяде, от него всё равно требовалось не так много.

– Ну как? – спросил Артёмыч.

– Начинаем, – кивнул Николай Николаевич.

Одевшись для промысла, охотники принялись скользить к лесу и тут же возвращаться. Сперва ушёл один Николай Николаевич. Едва он вернулся, ему на смену выбежал Витя, за ним – Дима. Потом Витя возвратился, и по его следам вышел Артёмыч.

Охотники приносили с собой ветви, рубили тонкие деревца, закладывали в котелок снежные комья. Брали санки, бросали их в пути, вновь подбирали. Витя проявил особую подвижность – запыхавшись, отчитался о семи ходках в обе стороны, протирал вспотевший лоб, успокаивал дыхание и тихо смеялся. Происходившее казалось ему ещё более смешным, чем прогулка с чучелом.

Дима шёл медленно. Его никто не подгонял. Наконец он вовсе остался на опушке, посчитал, что и без того помог охотникам больше, чем хотел. Несмотря на примирение с дядей, он не забыл ни вчерашней ссоры, ни предварявших её размышлений.

Николай Николаевич, уходя к лесу, смотрел на дальние макушки, надеялся разглядеть ворона. Дядя верил, что птица сейчас беспокойно наблюдает за перебежками людей.

Вчера охотники решили запутать её перемещениями.

– Считать он научился, пусть. Будем умнее. На то мы и люди, – говорил Николай Николаевич. – Слагать и вычитать у него не получится. Чем больше будем бегать, тем сильнее у него закипит мозг. Если завтра поостережётся и решит не рисковать, потом всё повторим. На второй раз он точно не сдержится. Вы по два раза сидели, почему бы и мне не посидеть?

– Сам будешь караулить? – удивился Витя.

Николай Николаевич кивнул.

– Ты, Артёмыч, с Тамгой пойдёшь. Не всё же с капканами возиться.

– Я уже ходил. Тогда ещё…

– Помню-помню.

Лайка растерялась от такой суеты. Поначалу сопровождала хозяина, потом стала бегать за другими охотниками. Разволновавшись, лаяла, кидалась по снегу. Наконец уселась в дверях.

– Долго ещё? – спросил Витя.

– Хватит, – прошептал Николай Николаевич. Он уже занял позицию. Притаился в засаде. – Всё. Закрывай дверь, догоняй остальных. А я буду ждать.

Прогалина затихла. Охотники отдалились от неё. Каждый пошёл по своему путику. Дима, на мгновение растерявшись, последовал за Витей. Дядя не говорил ему, с кем сегодня идти.

Бесшумно падал снег. Ветра не было. Солнце, отражённое в сугробах, тревожило глаза.

Николай Николаевич лежал на койке, смотрел в окно – на вывешенное мясо, на измёрзший трупик ворона, на лиственницу, на встававшую за прогалиной тайгу.

Охотник накрыл себя спальником. Правой рукой, под боком, удерживал заряженное ружьё.

Дом выстывал, на подоконник падали снежинки. Тянуло холодом.

Лежать в одном положении было утомительно, но Николай Николаевич не разрешал себе двигаться. Пил мало, чтобы не ходить к ведру. О том, чтобы перекусить или полистать книгу, даже не думал. Только изредка забавлялся, представляя недоумение ворона, наблюдавшего этим утром, как бегают охотники. «Наверное, подумал, что мы тут с ума посходили. Тьфу ты… Куда там в его головёшку мысли поместятся! Правильно кто-то говорил – у этого зверья мыслей не бывает, только мутные образы крутятся, а всё делают на автомате, как заводная игрушка. Кто же это говорил? Да сам, наверное, и сказал». – Охотник беззвучно хмыкнул.

«Да уж, набегались. Тут и человеку не посчитать, сколько ушло, а сколько осталось.»

Николай Николаевич надеялся, что Артёмычу не повезёт с Тамгой. Всё-таки лайка была его, и промысел с ней, но без его участия должен стать неудачным.

Охотник настойчиво смотрел в окно. Ждал.

Тело уставало. Хотелось двигаться, пить.

Из леса не доносилось ни единого звука. Дом остыл, начал вымерзать. «Хорошо ещё, ветра нет, комнату замело бы. Да. Думал ли, что буду вот так караулить. ворона?! Кабаргу – куда ни шло, но ворона. Смешно, ей-богу».

«Ничего. Одного выстрела хватит, и вся эта история закончится».

«Кому расскажи, засмеют».

Николай Николаевич продолжал говорить с собой: повторяясь, забывая начатую тему и выдумывая новую. К обеду стал изредка чесать щетину на щеках, перекладывать ноги, но ждал всё так же терпеливо.

«Ничего. Сегодня поостережёшься, завтра пожалуешь. А я тебя буду свинцом потчевать».