Читать книгу - "У-гу! - Карл Хайасен"

— Пап, на самом деле он хороший, — сказал Рой. — Он просто хочет спасти этих сов.

Мистер Эберхард еще немного помолчал. Потом снова открыл атлас Сибли и вгляделся в цветные картинки.

— Понимаешь, пап, когда строители «Бабушки Паулы» разровняют эту площадку, они засыплют и норы, и самих сов.

Отец отложил книгу в сторону и перевел понимающий и немного грустный взгляд на сына.

— Рой, это их собственность. На своей территории они могут делать все, что им заблагорассудится.

— Но ведь…

— Они наверняка собрали все необходимые документы и разрешения.

— Они что, получили разрешение закопать сов в землю? — недоверчиво спросил Рой.

— Совы улетят. Найдут себе норы где-нибудь в другом месте.

— А если у них там птенцы? — сердито спросил Рой. — Разве птенцы смогут улететь? Ну скажи, смогут?

— Не знаю, — ответил отец.

— Вот вам бы с мамой понравилось, если бы к нам заявились какие-то люди с бульдозерами, чтобы снести наш дом? И сказали бы: «Вы только не волнуйтесь, миссис и мистер Эберхард, ничего страшного не происходит. Собирайтесь и переезжайте на другое место». Что бы ты им ответил?

Отец Роя поднялся из-за стола медленно и тяжело, словно на плечах у него лежала сотня кирпичей.

— Пойдем прогуляемся, — сказал он.

На улице уже стемнело. Было тихо и безоблачно, серебристый свет луны ложился на крыши домов. Вокруг фонарей вилась ночная мошкара. На углу орали коты.

Мистер Эберхард шел, опустив голову и засунув руки в карманы.

— Ты быстро растешь, сын, — вдруг сказал он.

— Пап, в нашем классе я третий с конца по росту.

— Я не о том.

Они просто гуляли. Рой прыгал по тротуару, перескакивая с одной трещины на другую. Говорили на нейтральные темы — школа, спорт, спорт в школе, — но потом Рой постарался вернуть разговор к интересующему его вопросу.

— Пап, помнишь, как прошлым летом мы сплавлялись по реке Мэдисон, по каньону?

— На надувных лодках? Конечно, помню.

— А помнишь, мы насчитали пять виргинских филинов на одном тополе? Пять!

— Помню.

— А помнишь, ты хотел их сфотографировать, а фотоаппарат упал в воду?

— Ну, не то чтобы сам упал, — смущенно возразил отец. — Я его уронил.

— Пап, это не страшно. Обычная пластиковая «мыльница».

— Зато какой мог бы получиться кадр! Пять филинов на одном дереве!

— Да. Это было бы по-настоящему круто.

История про филинов сделала свое дело. Папа снова заговорил про Рыбохвата.

— Этот мальчик — ты действительно не знаешь, как его зовут?

— Он мне не сказал. И Беатриса тоже. Честно.

— Он не брал фамилию отчима?

— В смысле, «Липс»? Нет, по-моему.

— И ты говоришь, он не ходит в школу?

Рой приуныл. Кажется, отец все-таки решил направить силы на борьбу с уклонением от школьного образования.

— Меня беспокоит ситуация в его семье, — сказал мистер Эберхард. — Кажется, там не все в порядке.

— Это точно, — кивнул Рой. — Поэтому он и не живет дома.

— А нет других родственников, которые могли бы о нем позаботиться?

— Ему и так хорошо.

— Ты уверен?

— Пап, не надо никому о нем сообщать. Прошу тебя!

— А что я могу о нем сообщить, если даже не знаю, как его зовут? — Отец подмигнул. — Но я скажу тебе, что собираюсь сделать: серьезно подумать обо всем этом. И ты тоже подумай.

— Конечно, — сказал Рой. Честно говоря, он и так только об этом и думал. Даже война с Даной Матерсоном будто отодвинулась куда-то далеко.

— Давай поворачивать к дому, — сказал отец. — Уже поздно, а у тебя был тяжелый день.

— Угу, — подтвердил Рой.

Но, добравшись до постели, он обнаружил, что не может уснуть: в голове крутились сегодняшние события. Он решил немного почитать и потянулся за книгой «Памятная земля», которую взял в школьной библиотеке. В книге рассказывалось про семью, которая жила во Флориде с середины девятнадцатого века, когда здесь была безлюдная глушь, зато леса и болота кишели живностью. То-то кроличьим совам было раздолье, подумал Рой.

Через час, когда он уже задремал, в дверь тихонько постучали. Это мама пришла пожелать ему доброй ночи. Она забрала у него книгу и выключила ночник.

— Как ты? — спросила она.

— Устал.

Мама укрыла его одеялом до самой шеи. Рой не стал сопротивляться, хотя ему и без одеяла было жарко. У мамы такая привычка, она ничего не может с собой поделать.

— Послушай, милый, — сказала она. — Ты ведь знаешь, как мы тебя любим…

Ну, все. Сейчас начнется.

— Но сегодня вечером, когда ты позволил другому мальчику назваться твоим именем…

— Мам, он тут ни при чем. Я сам так решил.

— Я понимаю, ты хотел ему помочь. Но все-таки это был обман, предоставление ложной информации. Это серьезный проступок, дорогой…

— Я знаю.

— В общем, мы с папой не хотим, чтобы ты попал в беду. Даже ради друга.

Рой приподнялся на локте.

— Он бы скорее умер, чем сказал, как его зовут. А ему было совсем плохо. Ему нужен был доктор.

— Я понимаю. Понимаю, поверь мне.

— Они задавали миллионы дурацких вопросов, а он едва на ногах держался, — сказал Рой. — Наверное, я поступил неправильно, но если все вернуть назад, то я бы снова соврал. Правда.

Рой ждал от мамы очередной нотации, но она лишь улыбнулась. Разглаживая одеяло, она сказала:

— Знаешь, иногда очень сложно понять, что правильно, а что нет. Сердце говорит тебе одно, а голова — совсем другое. И нужно взвесить то и другое, чтобы принять лучшее решение.

Что я, в общем-то, и сделал, подумал Рой.

— А этот мальчик, — продолжала мама, — почему он отказался говорить, как его зовут? И почему он так странно ушел из больницы?

Рыбохват сбежал через окно женского туалета, рядом с рентгенкабинетом. А свою зеленую футболку с оторванным рукавом повесил на антенну патрульной машины Дэвида Делинко, которая стояла напротив приемного покоя.

— Наверное, он боялся, что дежурный позвонит его матери.

— И что?

— А то, что он ей не нужен. И она запрет его в колонию для малолеток.

— Как?!

— Она его отослала в военную школу, — объяснил Рой, — и не желает, чтобы он возвращался. Беатриса сама слышала, как она это говорила кому-то по телефону.