Читать книгу - "Тайны Полюса - Кристель Дабо"

– Мадам Хильдегард, – с ангельской улыбкой сказал Арчибальд, – я ведь просил вас воздерживаться и не высказывать своего личного мнения.

Теперь Офелия совсем по-другому смотрела на красивую фарфоровую трубку, оставленную на бархатном диване.

– Ваш гость… начальник полиции… его убили?

– Нам это неизвестно, – ответил Арчибальд, пожав плечами. – Последним его видел состоявший при нем лакей. Дело было две недели назад, он сидел на диване и курил трубку. А миг спустя исчез. Бесследно исчез. Не исключено, что по своей воле, – так уж ему вздумалось, – но слуга ничего не может сказать по этому поводу. Если злоумышленникам удалось проникнуть в Лунный Свет и похитить одного из моих гостей под самым носом у жандармов, это, как вы понимаете, жестокий удар по репутации моей Семьи. Так же как по репутации архитектора, который обязан был превратить посольство в неприступную крепость, – добавил Арчибальд, хитро подмигнув Матушке Хильдегард. – Вот почему нам пришло в голову создать на время вашего чтения зал-двойник. Это все-таки надежнее, чем просто запирать двери, да и сплетен будет поменьше. На наше счастье, у этого господина нет родственников, которые могли бы поднять шум.

– Там еще были письма, – задумчиво прошептала Офелия. – Письма, которые получал этот человек и которые не давали ему покоя. Письма с угрозами.

Едва Офелия промолвила это, как ее охватил леденящий страх. Исчезнувший гость думал о «божественной справедливости». А вдруг автор этих писем и тот, кто приказывал Офелии покинуть Полюс, – один и тот же человек?! «Богу неугодно ваше пребывание здесь». Нет-нет, это просто плод ее воображения. Что может быть общего между наказанием человека, убившего браконьеров, и запретом девушке выйти замуж? Абсолютно ничего!

– Однажды он заговорил со мной об этих письмах, – подтвердил Арчибальд, – но остерегся показывать их мне. Полагаю, он находил их компрометирующими. И это подтверждает гипотезу о его похищении.

Матушка Хильдегард щелкнула пальцами, и обстановка комнаты начала потихоньку меняться, а у Офелии опять закружилась голова. Цветные бильярдные шары снова легли в сетчатые карманы, кий аккуратно встал между своими собратьями на стойке, а на диване уже не было никакой трубки. Они вернулись в прежнюю бильярдную.

– Следовало хорошенько подумать, Огюстен, прежде чем впускать к себе продажного офицера, – проворчала Матушка Хильдегард. – Будь у тебя хоть капля благородства, ты взял бы под защиту Отверженных. Эти парни терпят настоящий холод и голод.

Офелия приветствовала бы ее слова аплодисментами, если бы не боялась рассердить Арчибальда. Ладно, она подождет, пока он освободит Ренара, а там уж позволит себе…

– Ну, вы тоже далеко не филантроп, – огрызнулся Арчибальд. – Свои пряности и цитрусы даром не раздаете.

Офелия знала, что в Лунном Свете существует особая Роза Ветров – изобретение, позволявшее сократить пространство на многие тысячи километров и связать напрямую Полюс и Аркантерру, родной ковчег Матушки Хильдегард. Все экзотические овощи и фрукты доставлялись в кладовые двора именно оттуда.

– Как будто у меня был выбор, – хихикнула Матушка Хильдегард. – Ты забыл, что у твоего управляющего есть ключ от моей Розы Ветров?

– Мой управляющий, как вы изволили выразиться, мадам, подключил к ней посольство по вашим советам.

Матушка Хильдегард ответила с загадочной усмешкой:

– Вполне возможно, Огюстен, что в ближайшие дни моя Семья прикроет эту лавочку и я исчезну из поля зрения. Воздух Полюса мне нравится все меньше и меньше, слишком уж тут пахнет спесью!

С этими словами она отперла дверь и, прихрамывая, удалилась.

– Почему она называет вас Огюстеном? – спросила Офелия.

Арчибальд ответил не сразу. Сунув руки в карманы пижамы, он задумчиво смотрел на окурки двух сигар в изящной пепельнице.

– Так звали моего прадеда, на которого, говорят, я очень похож. Сильно подозреваю, что у них была любовная интрижка. Мадам Хильдегард, знаете ли, очень старая дама. Она, конечно, способна укрощать пространство, щелкнув пальцами, но время – время берет своё. – (Арчибальд так тяжко вздохнул, что его белокурые волосы, падавшие на лицо, разлетелись в разные стороны.) – Ей не мешало бы держать язык за зубами, у нее просто талант наживать врагов. Я-то, конечно, позволяю себе только отшучиваться, но другие… кто защитит эту старуху, когда на ее пути встанут серьезные враги?!

Арчибальд умолк, и его небесно-голубой взгляд слегка омрачился. Офелия не могла понять: как он ухитряется быть одновременно циничным и бескорыстно добрым?

– Скажите, что вы сделали Торну? Почему мой жених вас так ненавидит?

Арчибальд одним щелчком сдвинул цилиндр на затылок, и его взгляд снова засиял беззаботным весельем.

– Торн – воплощение порядка, тогда как я – воплощение хаоса. Я ответил на ваш вопрос?

– Но ведь он обвинил вас в том, что вы вредили его тетке, – задумчиво произнесла Офелия, вспоминая знаменательный разговор, произошедший сразу после гибели Драконов.

– Ах, это!

Арчибальд в несколько ловких движений достал кий и выложил три шара на сукно бильярда.

– Я вижу, вы постепенно начинаете меня узнавать, Офелия. Видите ли, я одержим духом противоречия: стоит мне что-то запретить, как я стараюсь этого добиться.

– А какое отношение это имеет к Беренильде? – удивилась девушка.

– Ну, это общеизвестно. Избранница Фарука, блестящая женщина, опасная в раздорах и верная в любви… идеальный запретный плод! Я тогда был очень молод и не смог устоять. Признаюсь, я слегка злоупотребил своим даром внушения, – добавил он, многозначительно постучав по татуировке между бровями. – Беренильда так увлеклась мной, что целую неделю не посещала Башню. Фаруку это очень не понравилось, и в наказание он почти на год отлучил ее от себя. Беренильда чуть с ума не сошла от такого унижения. А ее дражайший племянник счел меня виноватым в этой истории – и, кстати, вполне справедливо.

Арчибальд уложил кий между двумя пальцами левой руки, и белый шар одним ударом послал красный в лузу. Звонкий перестук шаров вывел Офелию из задумчивости.

– Только не думайте, что я об этом не сожалею, – добавил Арчибальд, послав в лузу второй шар. – Дело зашло слишком далеко. Торн показал себя еще более несдержанным, чем я сам. Он напал на меня при свидетелях, пустил в ход кулаки и когти, так что на память от нашей схватки у меня осталась пара прекрасных боевых шрамов.

Офелия с трудом представляла себе эту сцену. Торн и впрямь редко терял самообладание и никогда ничем не проявлял своего отношения к Беренильде. Единственное свидетельство его любви к тетке, которое Офелия могла вспомнить, выразилось в том, что однажды он протянул ей за столом солонку.

– Бастард, который вдобавок является сыном Отверженной, не имеет права нападать на высокородного вельможу, – услышала она голос Арчибальда, перебиваемый стуком шаров. – Даже когда речь идет о защите поруганной чести члена его Семьи. Я не стал подавать жалобу, чтобы засадить его в тюрьму, но наш трибунал вынес ему предупреждение: если он еще раз поднимет руку на знатного придворного, ему грозит Аннигиляция.