Читать книгу - "Нарисуй ее тень - Эльвира Смелик"

Самойлову выписали. Инна Владимировна порадовалась бы и вздохнула спокойно, если это обстоятельство решило бы все ее проблемы. Но нет, проблем только прибавиться должно. Теперь у Жени свободного времени побольше появится, и она сможет целиком посвятить его тому, чтобы окончательно запудрить Косте мозги, привязать к себе, отобрать его у матери.

Нет, ну понятно, что сын хоть когда-нибудь да должен был влюбиться, но не в такую же девочку. Сомнительная семейка, непутевая мамаша. Учится в колледже. А это же, если по-старому называть, ПТУ, куда только самые отбросы шли. А Костя бегает за ней, как преданный щенок. Сам признался, что бегает.

Тут еще неожиданно мама заявилась. Баринова Софья Семеновна, педагог с более чем сорокалетним стажем. Это ж диагноз, а не профессия, со всеми вытекающими последствиями: наставлениями, нравоучениями, советами. И даже не предупредила.

– Здравствуй, дочка!

Приятно, конечно. Давно уже с мамой не виделась. Как-то все времени нет доехать, да и позвонить тоже. Когда они последний раз общались? Недели две назад. Или три? Странно, что Костя бабушкиному визиту не удивился.

Правда, позже выяснилось почему. Оказывается, уже больше недели Софья Семеновна жила у Самойловых.

Узнав об этом, Инна Владимировна застыла огорошенно, не нашлась, что сказать. А чувство, чувство такое, словно нож в спину воткнули. И, главное, кто? Самые близкие люди – мать и сын. А из-за кого? Из-за девчонки. Вот так она легко всех на свою сторону перетянула – и Костю, и маму Соню. А у Инны Владимировны, получается, теперь и не осталось никого.

– Ну, знаешь, мама! – постаралась она сдержаться, не показать, насколько сильны боль и обида, проговорила с усмешкой: – Прямо партизанская война за моей спиной.

Софья Семеновна не смутилась. Да ее вообще ничем в жизни не смутишь.

– Надо же было помочь детям. Кто-то же сообщил в опеку, что они тут беспризорные, голодные, сирые и босые.

И посмотрела Инне Владимировне прямо в глаза, пристально, строго, совсем как в детстве, когда пыталась определить, правду ли ей рассказывает дочка. Да только дочка выросла. Инна Владимировна уже не маленькая девочка – и не такие взгляды выдерживала. А мама продолжила, спокойно и отстраненно, словно о не слишком важном:

– А у опеки какой любимый метод? Очень простой. Детей из семьи изъять и в приют отправить. А этих-то разве нужно? Нормально жили дети, со всем справлялись.

– Ну да, и Костя им хорошо помогал! – дополнила Инна Владимировна с раздражением.

– Костя помогал, конечно, – невозмутимо подтвердила Софья Семеновна. – Что ж в этом плохого?

– И тебя позвать придумал? – не столько спросила, сколько констатировала Инна Владимировна.

– Кто же еще? Конечно, он, – опять согласилась мама, но потом добавила: – Только приехать я сама решила. И не факт, что осталась бы у кого попало-то. Сначала посмотрела, что да как, да стоит ли. – Софья Семеновна чуть-чуть помолчала. – Иннушка, оставила бы ты сына в покое. Не маленький уже, сам разберется, что ему делать.

Тут Инна Владимировна не сдержалась, и все накопившееся возмущение вырвалось наружу.

– Значит, я-то должна в покое оставить? Не вмешиваться? Ну да, еще бы. А что ж ты, мамочка, сама раньше так не делала?

Вот уж тут Софья Семеновна растерялась:

– Господи, Инна! Ты о чем?

– Ну да. Ты и не помнишь, – по-девчоночьи фыркнула Инна Владимировна, надула губы.

– Что не помню?

– Как сама мне запрещала с мальчиком встречаться, – напомнила Инна Владимировна матери, с каким-то сладостным злорадством смакуя слова. – Видите ли, не подходил он мне. Недостаточно надежный и воспитанный. И в голове у него не то.

Софья Семеновна честно задумалась, даже морщинка между бровей стала глубже, но, видимо, ничего похожего в тайниках своей памяти не откопала.

– Да про кого ты? Скажи нормально. Что ты мне загадки загадываешь?

Но нормально у Инны Владимировны не получалось. Напряглось все внутри, словно перед решительным броском. Нога под столом нервно постукивала по полу. Эта мелкая дробь раздражала еще больше, но остановиться Баринова не могла.

– Ну да, ну да! – театрально фыркнула она. – Я же говорю, ты даже не помнишь. Зачем тебе помнить какого-то недостойного Вадика?

– Вадика? – переспросила мать. – А, речь о том Вадиме? Твоей первой серьезной школьной любви?

– Именно! – отрубила Инна Владимировна.

Софья Семеновна вздохнула:

– Это я вряд ли когда-нибудь забуду. Только, Иннушка, дело не в Вадике было. А в тебе.

Инне Владимировне опять захотелось выдать ставшее для нее коронным за последние минуты «ну да». Тут и пауза подходящая была, но уж слишком глупым показалось бесконечно повторять одно и то же.

– Ты же до него на мальчиков никакого внимания не обращала. Совсем они тебя не интересовали. Учеба, подружки, книжки… И вдруг накрыло. Ты просто голову потеряла. Как это сейчас говорят – «крышу снесло»? Все мысли только о Вадике. И все разговоры. Больше ничего и никого не видела. Вот я и испугалась, что далеко ты слишком со своими чувствами зайдешь. Без тормозов-то. Все бросишь ради любви. А не сложится – и что потом? Все растеряла, все в сторону отодвинула. Так с чем останешься? А мальчику-то что? Не плохой и не хороший. Самый обычный. Ему приятно, когда девчонка для него на все готова. Он тоже такого не упустит.