Читать книгу - "Детям до шестнадцати - Виталий Каплан"

– Ребята, у нас радостное событие, – сообщила Елеша, и Саня напрягся. – Сегодня день рождения вашего одноклассника, Саши Лаптева. Поздравим его! – и первая хлопнула в ладоши. Класс отреагировал вялыми аплодисментами – даже Репейникову месяц назад хлопали куда энергичнее.

Потом Елеша ещё целую минуту распиналась на тему дружбы и славных традиций гимназии, а под конец от имени коллектива пожелала Сане получше учиться и почаще вспоминать про честь класса. Когда ж она, наконец, заткнётся! – думал он и чувствовал, что краснеет.

К счастью, Елеша быстро переключилась с поздравлялок на свои любимые «ни» и «не», и Саня расслабился. В конце концов, ну не последний же это день рождения, будут и нормальные. А ещё можно было думать о том, что ему подарят. Хотелось, конечно, многого, но слишком уж губу он не раскатывал – знал, что с деньгами сейчас напряги, снимать квартиру в Москве очень дорого, а расходы на жильё папе возмещают не полностью. «Хозяйственное управление полагает, что семья офицера вполне может и в загаженной однушке на окраине разместиться, – папа возмущался так громко, что Саня слышал из “детской”. – И у них на всё один ответ: вы б ещё пентхаус сняли». Да к тому же и за гимназию платить, и за Мишкин садик… Так что на айфон рассчитывать явно не стоило. А вот велик очень бы не помешал.

На перемене Саня подпирал стенку. Было так скучно, что он с нетерпением ждал, когда раздастся звонок и начнётся алгебра. Лучше уж думать о линейных функциях, чем о всяких Жабах, бойкотах и предстоящих тринадцати свечах.

А Жаба, кстати, крутилась неподалёку. То есть не крутилась, конечно, а молча стояла у окна. Небось, тоже алгебры ждёт… Теперь он куда лучше её понимал. Вот так стоишь, все вокруг носятся, и никому ты на фиг не нужен… причём это в лучшем случае. А в худшем – нужен, чтобы над тобой приколоться. И главное, ты к этому привыкаешь.

Он так задумался, что даже не заметил, как вплотную к нему подобрался Макс Снегирёв. За Снегирёвым, как за средневековым бароном, толпилась верная его дружина: Муравьёв, Князев, Бутрин, Хруничев.

Всё же в последнюю минуту Саня просёк ситуацию и приготовился. Как только подойдут ближе чем на полметра, придётся бить первым. Сперва Макса, он помощнее своих дружинников. Потом – по обстоятельствам.

Но бить не пришлось. Остановившись в паре шагов, Макс вполне дружелюбным голосом произнёс:

– Короче, Лаптев, у тебя типа день рождения, и мы, ну то есть класс, тебя типа поздравляем. Желаем счастья, здоровья, успехов в личной жизни и всё такое.

И протянул то, что прятал за спину.

Кубическая коробочка из синего картона, с подарочными блёстками, размером с крупное яблоко, перевязана атласной ленточкой.

Обострённым чутьём Саня уловил тухлый запах подлянки.

Но какие варианты? Убрать руки за спину, отказаться принимать подарок седьмого «б»? Тогда они с полным правом станут говорить, что он всех презирает… прямо как Жаба. Взять подарок и сунуть в рюкзак, чтобы после уроков, не разворачивая, выкинуть в первую же попавшуюся урну? Наверное, это было бы самым правильным.

Но он зачем-то сделал самое неправильное – именно то, чего от него все они и ждали. Взял коробочку, пробурчал «Спасибо» – и принялся распаковывать. Потому что зудело в мозгу: узнать, что там. Что они ещё придумали? Он понимал, что уже попался, однако не в силах был остановиться. Вспомнился «Вий» – там Хома Брут тоже ведь свободно мог не смотреть в глаза предводителю нечисти, но любопытство его сгубило. Вот и Саню тоже.

Внутри, как он и ожидал, ничего хорошего не оказалось.

Лапоть. Маленький, чуть больше кулака, лапоток, аккуратно сплетённый из бересты. Такие, наверное, продаются в сувенирных магазинах. А в лапте – мышь. Самая настоящая мышка, серенькая. И вполне себе дохлая.

Зато семибэшники были вполне себе живые. Зомби так ржать уж точно не могут. Их прямо штырило от смеха, плющило и выворачивало.

А единственный, кто не смеялся – Макс. Глаза у него были совершенно железобетонные, и туда, прямо в этот серый бетон, Саня швырнул свой подарок.

Макс, как оказалось, этого ждал, и реакция у него тоже была вполне приличная – он чуть уклонился в сторону и правой рукой поймал несущийся ему в лицо сувенирный лапоть с дохлой начинкой.

На миг всё застыло – так бывает, когда на слабом компе проигрывается увесистый видеоролик – и тут же в эту паузу вклинилась непонятно как оказавшаяся рядом Жаба.

– Ты совсем, что ли, псих, Снегирёв? – заорала она на Макса. – Тебе лечиться надо, и всей твоим тоже!

Голос у неё, понял вдруг Саня, был не жабий, а вполне себе нормальный девчоночий. Но вот с какого перепугу она влезла? Ей своих проблем мало?

А ещё он увидел, как изменились глаза Макса. Из непробиваемо-бетонных они сделались растерянными, живыми. Но только на неуловимую долю секунды – потом он со всей дури швырнул лапоть с мышью в лицо Жабе.

Та завизжала, как и полагается всякой девчонке, на которую летит мышь, а тем более – дохлая мышь. И тут…

Саня обнаружил, что время опять ведёт себя как-то непонятно. Всё вокруг замедлилось – он умел делать такой эффект в программе видеомонтажа, но тут ведь не ролик! И вот на этой пониженной скорости он увидел, как берестяной лапоть с пассажиром-мышью слегка изменил свою траекторию, пролетел в сантиметре от головы Лягушкиной и… и врезался в совсем другую, совершенно не предполагавшуюся, некстати случившуюся тут голову. Тут же мир дёрнулся – и всё пошло в нормальном темпе.

Антонина Алексеевна, в отличие от Жабы, визжать не стала. Отшатнулась, конечно, ойкнула – но тут же пришла в себя, и мало того – шустро нагнулась и подняла с пола приземлившийся лапоть. Мышь, похоже, так и осталась в нём – потому что на лице завуча отчётливо читалось омерзение.