Читать книгу - "Быстрый английский для путешественников во времени. Учебное пособие - Юрий Дружбинский"

— Позвольте мне здесь с вами не согласиться, мой дорогой мистер Эндрю, — возразил Дисней. — Деньги и время — действительно несчетные, и говорить надо “much money” и “much time”. Во-первых, обе эти величайшие вещи — капитал и время — совсем не ряд отдельных предметов, это потоки. Как энергия или, скажем, свет! Так что на штуки там считать нечего. И во-вторых, если брать даже с чисто технической стороны: слово “money” и слово “time” стоят в единственном числе. Поэтому определенно “much money” и “much time”!

— Значит, слов «много» два. А сравнительная форма у них одинаковая, да? — еще раз уточнил Андрюха.

— Именно! “Many friends” превращается в “more friends” («больше друзей»), а “much time” превращается в “more time” («больше времени»). Да, кстати, та же хитрая штука, что с двумя словами «много», происходит и с понятием «мало».

— Как? — спросил Андрюха. — Их тоже два?

— А как же! — откликнулся Дисней. — “Little” — он ведь для несчетных. Чуть-чуть воды, чуточка времени, горсточка песка… А для друзей, подруг, собак и кошек есть слово “few”. Мало не на вес, мало на штуки! Ну, там двое-трое, максимум четверо…

«Смешное слово, но важное, надо запомнить», — мелькнуло в Андрюхиной голове.

— А как у этого «фью» со сравнительной и превосходной? — осведомился он.

— Самое интересное, что “few” — совершенно не исключение, и склоняется стандартно, согласно основному правилу. Fewer ducks — это меньше уток, а the fewest ducks — меньше всех уток, наименьшее количество, практически две их осталось на всю страну.

Из левого верхнего угла экрана высунулся Дональд Дак, самым противным из своих голосов промолвил «Хнык-хнык» и спрятался назад.

— Итак, исключений все же четыре, — продолжал Дисней. — Причем они точно те же, что и в вашем родном языке, мистер Эндрю. Сравнительную форму они делают по-своему. Добавьте только их Superlatives — превосходные степени — и картина будет полной.

The best — наилучший;

The worst — наихудший;

The most — наиболее;

The least — наименее.

— В целом я понял, — Андрюха подвел первые итоги. — Берем любое нормальное прилагательное, пускай для примера это будет «темный». У него получится «темнее» и «темнейший» — “darker” и “darkest”. Но если это будет что-то из той четверки, к примеру, «плохой» — “bad”, то у него будет “worse” и “the worst” — «хуже» и «наихудший». Правда?

— Правда, — вместо Диснея на экране вдруг появился Тираннозавр Рекс, копия того, с которым Андрюха повстречался в 1865 году в Британском музее. Чудовище любезно кивнуло и заулыбалось Андрюхе очаровательной Диснеевской улыбкой, а затем воздело кверху зеленый чешуйчатый указательный палец. — Но это еще не вся правда!

Однако Андрюха сегодня был твердо настроен не удивляться абсолютно ничему.

— Как это не вся? — спросил он Рексика. — Есть правило, добавляем к прилагательному -ER и -EST. И есть четыре исключения — хорошо-плохо-мало-много. И что же в этом может быть еще?

— А вот как вы поступаете в вашем языке, дорогой сэр, когда слово… длинное?! — Вместо динозавра Андрюхе с экрана снова улыбался король мультипликации. — Когда перед вами не «умный», а, например, «компьютеризированный».

— Гм… — Андрюха задумался. — Умный — умнее, это понятно.

А вот компьютеризированный… Более компьютеризированный!

— Вот и в английском так же! — воскликнул Дисней. — Если “big” — это большой, крупный, то “bigger” — это крупнее. Но если “industrialized” — это индустриализированный…

…То сравнительная будет “more industrialized”! — подхватил мысль Андрюха.

— …А превосходная, соответственно, “the most industrialized”. Уж точно не «индустриализированнейший», потому что такое и выговорить будет трудно. Именно в два слова — «наиболее индустриализированный»! — закончил Дисней.

— Тогда из этих, что вы дали для примера…

— Ага! — кивнул Дисней. — Большинство будет через -ЕЕ, но какие-то через «более». Определите сами, какие!

«Да легкая тема», — подумал Андрюха.

— И вот еще что, — серьезно произнес Дисней, и в его руках появилось нечто вроде светового меча, как в «Звездных войнах», и он им в воздухе — прямо на экране — начертил три красиво мерцающие буквы:

— Что это, по-вашему, такое?

Андрюха задумался.

— Ну, это… Как бы это выразить… Презент Континиус. Мы в классе проходили. Есть такой вид глагола.

— Не мудрите, друг мой, прошу вас, не мудрите! Знаете, что я всегда говорю своим сценаристам? Перемудрить может любой идиот, а вот суметь красиво упростить — это характеристика гения! Вот послушайте, сэр Эндрю, старину Уолта: все эти слова с окончанием -ING — прилагательные! Да, безусловно, отглагольные, но — прилагательные!

Андрюха вспомнил бородатого английского археолога:

«Третья форма отвечает на вопрос «Какой?». То есть по сути является тем же прилагательным!»

Потому и возразил Диснею:

— Но ведь я уже знаком с отглагольными прилагательными. Это V3, нечто вроде «сделан»! Увиден, съеден, изумлен!

— Вы абсолютно правы! — вскричал Дисней. — Вот потому-то так важно усвоить, что их два вида! Два вида отглагольных прилагательных! Третья форма — это всегда делают его. А вот ИНГовая — делает он! Понимаете, друг мой, known — это узнан, известен, в общем, тот, КОТОРОГО знают. Его! А вот knowing — это знающий, то есть тот, КОТОРЫЙ знает. Он! Он знает!

«Ах, так knowing — это «знающий»! — поразился Андрюха. — Выходит, что это самое ING — окончание -ЩИЙ. Делающий! Тот, который делает! И тогда выходит, что слова эти — бегущий, плывущий, спящий, работящий — безусловно, прилагательные!»

Он тут же вспомнил и старый боевик со Шварценеггером «Бегущий человек» (разумеется, на экране мелькало “Running man”), и Катьку, восторгавшуюся какой-то там романтической комедией под названием «Работящая девчонка» (по ее рассказу выходило, что там даже не стреляют ни разу — и как они такую муть смотрят? А название у фильма было, как сейчас понимал Андрюха, “Working girl”).

— Итак, ваш запас прилагательных волшебным образом обогащается, — продолжил Дисней. — Берите практически любой глагол и любуйтесь! Вот вам, скажем, “amaze” — изумлять. Какой голос у певицы Адель Эдкинс?

— Наверняка “amazing”! По-русски я бы сказал, конечно, «изумительный», но теперь понимаю, что на самом деле это «изумляющий»! Так сказать, «амазирующий»! — засмеялся наш герой.